Последний выбор Эрдогана наша аналитика, все еще актуально
С точки зрения большой геополитики, важнейший результат сочинской встречи Эрдогана и Путина был озвучен турецким лидером в самолёте на пути в Анкару, когда он сообщил сопровождавшим его журналистам, что был официально приглашен президентом России на саммит стран ШОС, который состоится через месяц в Узбекистане.
Напомним, что в ходе предстоящего в Ташкенте саммита должно состояться оформление полноценного членства в ШОС Исламской Республики Иран, а Катар, Саудовская Аравия, Египет получат статус «партнёров по диалогу».
Тернистый путь из Брюсселя в Шанхай
В интервью турецким изданиям, Эрдоган развил эту тему такими словами:
«Давайте будем вместе с теми, кто присоединится к «Шанхайской группе» в качестве членов ШОС, наблюдателей или партнеров по диалогу. Мы стремимся быть с ними. Надеюсь, я тоже буду там, если прямо сейчас не произойдет ничего экстраординарного...»
Впервые идея начать процесс оформления Турции в ШОС прозвучала еще в 2005 году, но была блокирована из-за позиции КНР – китайцы посчитали нежелательным присоединение Турции, поскольку это могло усилить исламский фактор в мятежном Синцзян-Уйгурском автономном округе КНР.
Зато Россия отнеслась к этой идее куда более благожелательно, в результате чего в 2012 году, на пекинском саммите ШОС, было принято решение предоставить Турции статус «партнера по диалогу», а еще через год, уже в Алма-Ате, этот статус был подкреплен соответствующим Меморандумом.
Отметим, что Россия перестала оценивать членство Турции в НАТО, как препятствие, едва только в Москве поняли, что такая позиция позволит влиять на решения НАТО изнутри, что, собственно, и подтвердил в дальнейшем украинский кризис.
Сегодня Анкара по-прежнему ощутимо тормозит вступление в НАТО Финляндии и Швеции, хотя с точки зрения военных балансов это не грозит Москве серьезными изменениями. В то же время, особое мнение Турции не просто заставляет НАТО «задуматься», но и делает Эрдогана наиболее влиятельным политиком в НАТО после президента США. Во всяком случае, в кризисной ситуации именно Эрдоган, в отличие от ведущих европейских лидеров, подтвердил репутацию политика, способного «решать вопросы» с Владимиром Путиным.
По большому счету, Путина и Эрдогана объединяет понимание геополитической стратегии, в рамках которой Запад без проблем проглотит евразийскую группу в лице Турции, Ирана, России и Китая, если четыре эти государства будут изолированы друг от друга.
Замечу между делом, что трансформация по западным либеральным лекалам потенциально затронет и Азербайджан. И это прекрасно понимает Ильхам Алиев, уже оформивший для Азербайджана в ШОС статус «партнер по диалогу».
Запад красив, но очень опасен
С Россией все понятно: она – прямой военный противник Запада. Но зачем, спрашивается, Турции менять геополитические ориентиры и подрывать устойчивость национальных структур власти? Ответ прост – чтобы Запад не погрузил её в пучину внутренних переворотов, как это было сделано в отношении Египта, Ливии и Туниса.
Если помните, три эти арабские страны никому не угрожали и достаточно полноценно вписывались в евро-атлантическую модель коммуникаций с «восточными деспотиями», где элементы политико-просветительской идеологии шли рука об руку с интересами европейского бизнеса и глобальных корпораций. И, тем не менее, идеология «демократической» трансформации, а также идея преимуществ управляемого хаоса у арабской группы государств в итоге возобладала над задачами сохранения балансов. И данные режимы, несмотря на заслуги Бен Али по модернизации Туниса и Хосни Мубарака – в развитии Египта, были просто списаны со счетов.
В Тунисе, напомню, за двадцать пять лет правления президента Бен Али национальный доход на душу населения увеличился в десять раз. Если в 1984 году 14 процентов населения жило ниже уровня бедности, то к 2010 году этот показатель снизился до 3,8 процента. Существенно повысилась и средняя продолжительность жизни, достигшая 75 лет. Тем не менее, ни один из западных лидеров не стал помогать преемнику Бен Али сохранить власть.
На примере Туниса отчетливо видны критические изъяны одновекторной опоры на «сделку» с Западом. Как для граничащих с Европой Турции и Египта, так и для арабских стран Персидского залива.
А в 2022 году добавился ещё один критерий – стратегические отношения Турции с Россией, по которому сама система власти Эрдогана может стать объектом дестабилизации. Следует понимать, что одна из первостепенных задач Запада на данном этапе сводится к сокращению партнерской сети России и, особенно, пояса её ближних соседей.
Как пишет авторитетная Financial Times, структуры принятия решений Евроатлантического альянса «все больше обеспокоены углублением экономического сотрудничества между Россией и Турцией, а также растущим риском вторичных санкций против Анкары, если она будет помогать Москве обходить ограничения».
Тут важно отметить, что дело вовсе не во вторичных санкциях. В зависимости от результатов сближения Турции с Россией, Запад может развить самостоятельную политику ограничений в адрес турецкого бизнеса и политических лидеров. И такой сценарий вполне ожидаем.
В результате, перед Анкарой возникает дилемма – либо прогнуться под давлением Запада, ожидая, что за заслуги в укреплении антироссийской коалиции Вашингтон не станет в будущем реализовывать планы по дестабилизации власти Эрдогана, либо искать вторую опору, альтернативу в мире Востока и глобального Юга.
Каким бы молодым и аморфным ни казалась в сравнении с военно-политической платформой НАТО Шанхайская Организация Сотрудничества, именно ШОС становится сегодня международной альтернативой, чья потенциальная заявка на 2030-е годы – это уровень влияния ничуть не меньший, чем уровень G7 в 2010-е годы начала упадка идеологической солидарности и экономического главенства Западного мира.
Уже в 2016 году, после возвращения из турне по Узбекистану и Пакистану, Эрдоган, отвечая на вопрос журналиста из околопрезидентского пула изданий, сказал:
«А почему бы Турции не стать членом ШОС? Я обсуждал этот вопрос с президентом России Путиным и президентом Казахстана Назарбаевым. Наше членство в ШОС обеспечит Турции больше свободы действий».
И ведь это действительно так: поддерживая, пусть даже на «медленном огне», политический конструктив с ЕС и членство в НАТО, Турция сможет развивать диалог с пока еще аморфной и юной организацией, «Большой Евразии». Но если мыслить категориями стратегии, то в среднесрочной перспективе сегодняшняя слабость ШОС вовсе не будет такой. Кризис вокруг Украины, возникший задолго до 2014 года, пока лишь демонстрирует рыхлость коллективных структур победителей в «холодной войне». Но кто знает, чья сторона возьмёт верх, скажем, к 2030 году? И в каком макрорегионе глобально полыхнет неизбежное противостояние Запада и Востока?
ШОС, как начало новой эпохи
Водоразделов в мировой геополитике становится все больше. США и КНР – два лидера, две сверхдержавы, балансировавшие до поры до времени в симбиозном состоянии «ругаемся, но торгуем», похоже, начинают сталкиваться всерьез и надолго – конфликт из-за причин пандемии и возникновения вируса, начало стратегии переноса не только критических, но и прочих производств товаров широкого спроса из КНР в другие регионы мира, запрет на экспорт технологий новейших моделей системных плат и микропроцессоров, затяжная экономическая война...
Эти и другие процессы будут вести к дефрагментации глобальных симбиотических связей между Западом и Востоком.
В конце концов, неважно как именно все сложится у Эрдогана. Он – сильный стратег и политик во главе с реальной партией. Однако в данный момент многие государства стоят на пороге сырьевого и продовольственного кризиса в то время, как все ключевые резервные кладовые и промышленные ресурсы находятся в государствах Шанхайской Организации Сотрудничества. На сегодняшний день это более половины мирового населения, 42 процента мировых запасов природного газа и 25 процентов запасов нефти (и это без Ирана и монархий Персидского залива).
Чем вам не новый центр глобального развития?
История цивилизации знала периоды, когда Европа и западные ценности не являлись передовыми источниками позитивных трансформаций, а напротив, накладывали тяжкое бремя как на своих носителей, так и на народы, зависимые от Западных конструкций общества и власти (колониальная модель и выкачка ресурсов с глобального юга и востока трансформировались в новые, более гуманные формы лишь к середине прошлого века).
Если же брать глубже, то нелишне напомнить, что о существовании Аристотеля европейская наука узнала только благодаря переводам с арабского, а многие военные технологии и вовсе были перенесены, куплены или украдены из мира Востока.
Сейчас наступили другие времена, когда глобальная взаимозависимость, новые источники ресурсов и даже в сценарии «нового средневековья» включают все элементы прошлых достижений, разбросанные по отдельным регионам.
Трудно сказать, как все сложится в будущем. Но уже сейчас все отчетливее проступает возникновение соперничества двух типов капитализма: западного либерального и восточного антилиберального.
Дрейф, безусловно, медленный, как у континентов. Но за пару десятков последних лет он очевиден, существенен, а потому неотвратим.
