Зампредседателя КГБ СССР: «Гейдар Алиев не мог возглавить спецназ при подавлении протестов в Венгрии»

От редакции

В 2023 году исполнится сто лет со дня рождения выдающегося азербайджанца, основателя Третьей Азербайджанской Республики Гейдара Алиева. Редакция haqqin.az приняла решение открыть новую рубрику – «100 лет – человек-эпоха». Автором рубрики станет близкий друг нашей редакции, посол Азербайджана в Украине, известный публицист Эльмира Ахундова.

На протяжении 20 лет Э.Ахундова проводила титаническую работу во многих городах бывшего СССР, встретившись и побеседовав с сотнями известных государственных, политических и общественных деятелей, знавших Гейдара Алиева лично и работавших с ним вместе на протяжении десятилетий. Э.Ахундову смело можно назвать автором энциклопедии о Гейдаре Алиеве, эти беседы вошли в многочисленные бесценные книги автора. Но публицисту не удалось, в силу множества ограничений, включить все беседы в свои произведения. Осталось много неопубликованных интервью.

Начиная с сегодняшнего дня в рубрике, посвященной столетию Гейдара Алиева, мы представим читателям haqqin.az собранный Ахундовой бесценный исторический материал. Ведь многие собеседники публициста ушли в мир иной…

Представляем вашему вниманию беседу с начальником 5-го управления КГБ СССР, первым заместителем председателя КГБ СССР Филиппом Денисовичем Бобковым. Отметим, что Бобков скончался 17 июня 2019 года.

* * *

Активизация «Дашнакцутюн» и первая попытка раскачать Сумгаит

- Обычно сотрудники спецслужб такого ранга как вы отказываются от встреч с журналистами.

- Ну, это смотря какие вопросы мне будут задавать.

- Самые разные. Но прежде всего, конечно, о ваших взаимоотношениях с Гейдаром Алиевым. У вас же долгая история сотрудничества?

- С Гейдаром Алиевичем мне довелось познакомиться в конце 50-х годов ХХ века. Он в то время работал начальником 2-го контрразведывательного отдела КГБ Азербайджана, бывал наездами в Москве, и я помню, что первая наша встреча происходила в кабинете Михаила Георгиевича Матвеева, заместителя начальника 1-го отдела 2-го главка, с которым я что-то обсуждал, и в это время к нему вошел Гейдар Алиев. Там мы впервые познакомились, и с той поры наши отношения углублялись, и в принципе на протяжении многих лет мы были не только хорошо знакомы, но просто дружески относились друг к другу.

Он располагал к себе тем, что был верен слову, никогда не подводил в том смысле, чтобы не выполнить какой-то договоренности, с ним можно было откровенно обсуждать любой вопрос. Он мог с тобой в чем-то не согласиться, у него был свой взгляд на вещи, он достаточно строго подходил к вопросу о принятии того или иного решения. То есть это был принципиальный человек.

Авторитет его как контрразведчика уже в то время был достаточно высок, к нему с уважением относились в центральном аппарате, с уважением относились к его мнению, и в принципе дела в контрразведке в республике обстояли благополучно. В конце 50-х – начале 60-х годов были достаточно интересные дела, связанные с работой против иранской разведки на территории Азербайджана. Много внимания уделялось и действиям турецкой разведки, правда, Иран интересовал больше, потому что иранцы работали активнее.

- А почему Иран? В Иране были американские базы? Или войска?

- Войск не было. Потому что если бы там находились американские войска, то СССР должен был бы ввести свои. Есть договор от 1921 года, он не денонсирован до сих пор. Он предусматривает, что, если на территорию Ирана вводятся войска третьего государства, мы оставляем за собой право ввести свои вооруженные силы. По этому принципу мы ввели свои войска в Иран во время Второй мировой войны, потому что тогда на территории Ирана стали появляться немецкие войска…

Возвращаясь к нашей теме, хочу сказать, что иранская разведка всегда была очень активной, тем более в Азербайджане, где находилось немало политических эмигрантов из Ирана. Здесь действовала партия ТУДЭ, иранцев это очень интересовало. А Азербайджан работал против иранской разведки, имея в виду интересы Советского Союза. Алиев в этом смысле был одним из ведущих контрразведчиков, который занимался этой проблемой.

В 1960-м году контрразведка была преобразована и стала единой – все специализированные контрразведки, такие как экономическая, на транспорте, политическая и то, чем стал заниматься впоследствии 5 отдел, все они были объединены в один большой отдел – фактически аппарат КГБ в то время составляли всего две службы: разведка и контрразведка. Начальником этого отдела стал Гейдар Алиев, и с этого времени наши связи и контакты значительно упрочились. Я в это время был заместителем начальника 2-го Главного управления и, естественно, у нас был постоянный контакт.

Он нередко приезжал к нам, мы общались, обсуждали разные проблемы. В то время началась новая полоса: в СССР стали приезжать иностранные студенты на обучение в вузы. Эта сфера была в моем ведении. Американцы стали очень активно внедрять свою агентуру среди приезжавших студентов, особенно среди африканских стран. Я помню, в институты Баку приехала большая группа студентов из Ганы, Гвинеи, и первые разработки по предотвращению проникновения американской агентуры в страну по этому каналу мы неоднократно обсуждали с Гейдаром Алиевичем. У нас дела в этом направлении шли неплохо.

- Что его больше всего волновало и беспокоило на посту начальника 2-го отдела? Что для него было приоритетным?

- Его волновал прежде всего участок проникновения агентуры на территорию Азербайджана, волновали проблемы взаимоотношений армян и азербайджанцев. Хотя Баку был интернациональным городом, но тем не менее дашнакская партия очень активно работала по расслоению населения Азербайджана. И потому противодействие деструктивной деятельности «Дашнакцутюна» было под его неослабным вниманием. Мы проблемы проникновения дашнакского влияния, дашнакской агентуры довольно часто вместе обсуждали с Гейдаром.

Тогда уже возникали некоторые вопросы, связанные не только с межнациональными отношениями. Возникали вопросы и дестабилизации общественно-политической обстановки. Я помню, была серьезная ситуация в Сумгаите. Это относится к середине 60-х годов, когда в Сумгаите на почве социального недовольства были массовые беспорядки. Тогда город активно строился и отстраивался красиво, но все же проблем было много, и все эти хибары на окраине Сумгаита дали о себе знать. Причиной беспорядков было невнимание руководства республики к нуждам и запросам населения. Эта тема была близка Алиеву, он впоследствии, став руководителем, много ею занимался. И тогда, в 60-е годы, он много сделал для того, чтобы локализовать негативные последствия сумгаитских беспорядков (об этой истории подробно рассказано в беседе с Р.Мамедзаде, который в то время работал вторым секретарем Сумгаитского горкома партии. Эта беседа вскоре будет опубликована в haqqin.az – Э.А.).

- И слава Богу, что не дошло до такой жестокости, как в Новочеркасске незадолго до этого.

- Ну, Новочеркасск – это совсем другая история, в которую мы, надеюсь, не будем углубляться.

- А кто рекомендовал Гейдара Алиева на должность председателя? Семен Цвигун?

- Ну, в том числе и он, потому что Алиев работал его заместителем. Но выбор Алиева, ставку на него в первую очередь сделал Кардашев. Потому что Кардашев очень активно и серьезно с Алиевым в Азербайджане работал. Кардашев, уехав из Баку, был заместителем начальника Второго главного управления. Мы с ним рядом работали. Он, уезжая, порекомендовал Цвигуну назначить заместителем председателя Гейдара Алиева. Рекомендации Кардашева пользовались авторитетом.

Отступление

Александр Кардашев. С 1959 по 1963 гг. – Председатель КГБ при Совете Министров Азербайджанской ССР. По мнению Зии Юсифзаде, это был «исключительно деловой и профессиональный чекист, энергичный. Он любил Азербайджан, ценил местные кадры, прислушивался к ним. Сплеча не рубил. Мы с ним очень хорошо работали. Он оставил о себе наилучшую память. Потом через четыре года Кардашев пошел на повышение – заместителем начальника 2-го Главного Управления КГБ СССР».

* * *

А выбор Алиева председателем КГБ уже ни у кого не вызывал вопросов, потому что мы все знали Алиева как достаточно сформировавшуюся, серьезную личность, и считали, что везти кого-то нового в республику не имеет смысла, когда там есть такой подготовленный кадр.

Алиев занял пост председателя КГБ независимо от того, кто его рекомендовал, кто его поддерживал или нет. Все были согласны в том, что это именно та личность, которая нужна на данном направлении работы.

И, кстати, замом к себе он выбрал не местного кадра, а пригласил Красильникова. Тот работал у меня в Москве начальником отдела. Алиев по поводу него как раз и советовался со мной. Красильников поехал в Баку и, между прочим, очень хорошо работал.

«Зарифа ханум даже не вышла из машины»

- А что вы знаете о его назначении первым секретарем ЦК?          

- Я думаю, что тут решающее слово было за Юрием Владимировичем Андроповым. Потому что в то время возник серьезный вопрос, что, в общем, в республике и в государстве надо наводить порядок, начинать решительную борьбу со взяточничеством, с коррупцией. Алиев в этом смысле себя уже показал достаточно хорошо, будучи председателем Комитета. Он в республике занимал принципиальную позицию, появились дела, связанные с хищениями. Хотя эти дела напрямую вроде бы КГБ не касались, но чекисты были задействованы в борьбе с негативными явлениями, это был первый опыт КГБ по борьбе с проявлениями «теневой» экономики. Алиев в качестве председателя КГБ активно этой проблемой занимался. Данное обстоятельство нас еще более сблизило, потому что, когда полоса эта наступила, я был начальником 5-го управления КГБ СССР, и эти вопросы в известной мере попадали в сферу интересов нашего управления, и уже на этой почве мы с ним как с председателем Комитета имели контакты.

Когда Алиев приехал в Москву и имел беседу в ЦК, а вопрос о его рекомендации на пост Первого секретаря был уже решен, он из ЦК приехал сразу в КГБ и первым зашел ко мне. Его искали по зданию, знали, что он прошел через проходную, а он сидел у меня в кабинете, наверное, часа полтора, и мы с ним разговаривали.

Он был в известной мере обескуражен неожиданным поворотом судьбы.

- Он что, не знал разве о том, что его выдвигают? Как, по-вашему, он сознательно шел к этой должности или на такую высоту его выдвинула, говоря высокопарным стилем, сама жизнь?          

- Искренне убежден, что Алиева как раз выдвинула жизнь и что он никого, грубо говоря, «не подсиживал» и подковерной борьбы с руководством республики не вел. Он был выдвинут благодаря своим данным, своим качествам, своему отношению к делу. Тут не было ничего такого, чтобы его можно было обвинять в карьеризме, дескать, он себе место локтями расчищал. За ним это не водилось. Алиев был выдвинут вполне заслуженно, и такая кандидатура по тому времени как раз была очень нужна.

Наша первая встреча после того, как его утвердили, была на эту тему. Он спрашивает у меня: «С чего начинать?» Я отвечаю: «Ты, наверное, знаешь, с чего начинать. Надо наводить порядок». Он говорит: «Да, я тоже так считаю. Сейчас самое главное – вызвать уважение людей, веру у них в то, что ты борешься с нарушениями социалистической законности, со всем тем, что мешает народу хорошо жить».

И он очень активно этим занимался. Года через три после его назначения я приехал в Баку, у нас было совещание по линии КГБ. Он не смог прийти на совещание, но я к нему зашел после, перед отъездом. Во время разговора я спросил у него: «Ну как, Гейдар, за эти годы ты много дел «раскрутил». Справился со взятками?» Он мне сказал единственную фразу: «Я тебе могу точно сказать, что в ЦК взяток не берут».

Его всегда волновала проблема взаимоотношений с интеллигенцией, особенно творческой. Он очень много внимания этому уделял. Кстати говоря, отзывы о нем среди интеллигенции были очень хорошие, включая период, когда он уже в Москве работал. Он очень внимателен был к деятелям культуры. Он очень осторожно и внимательно относился к межнациональным отношениям, и надо сказать, что он уделял много внимания Нагорному Карабаху с точки зрения обеспеченности населения, повышения жизненного уровня. Алиев в этом смысле сделал немало, я уже не говорю о том, что он сделал для столицы, как она стала при нем развиваться. Он не замыкался только борьбой с коррупцией, хотя это имело большое и важное значение.

Хочу еще один эпизод рассказать, который для меня был очень приятен. Это свидетельство скромности не только его, но и семьи, климата, который в семье сложился. Я как-то приехал в начале 70-х годов летом в Баку с польской делегацией. Это был чисто дружеский визит. Алиева не было, он был в командировке вне республики и потому принять участие в приеме делегации не мог. Но подключилась его супруга Зарифа ханым. Она поехала с нами, тем более что поляки тоже были с женами. Мы поехали осматривать Баку, побывали на берегу моря, она весь день была с нами. Нас встречали в райкомах партии, принимали. И она не зашла ни в один райком и, когда мы заходили к первому секретарю, даже из машины не выходила. Она мне потом это объяснила: «Я не могу туда пойти, потому что я не партийный работник. А заходить в качестве супруги первого секретаря нет необходимости». Это свидетельство скромности и исключительной порядочности Зарифы ханум.

Об отношениях Алиева с Андроповым

- До и после событий в Чехословакии – в 1967-1971 годы и далее – в СССР были межнациональные волнения и беспорядки – Чимкент, Фрунзе, Нальчик, Степанакерт, Тбилиси, Ташкент, Каунас. Не опасалось ли советское руководство, что синдром чехословацких событий может перекинуться на Союз? И не назначили ли Алиева в Азербайджане или, скажем, Шеварднадзе в Грузии для решительной борьбы и подавления националистических тенденций?

- Во-первых, чехословацкие события никакой реакции, кроме выходки диссидентов на Красной Площади, внутри страны не имели. И никакого влияния на межнациональные отношения внутри СССР они не имели. Проблема межнациональных отношений существовала, конечно, и надо было на нее реагировать, безусловно. Но не силой, а политическими методами. Вот что было самое главное. Межнациональные проблемы репрессивными мерами не решишь. И не эта проблема повлияла на решение поставить во главе Азербайджана чекиста Алиева, а во главе Грузии «силовика» Шеварднадзе. Да и то Шеварднадзе «силовик» -то относительный. Он всего два года в МВД проработал, а до того был на партийной работе.

И потом, таких острых проблем не было, которые бы заставляли искать жесткого силовика для того, чтобы держать национальные проблемы в узде. И проявлений межнациональной розни, которая вылилась бы в какие-то массовые беспорядки, в стране не было. Были проблемы турок-месхетинцев, крымских татар, немцев. Эти проблемы не решались. Надо было находить политические решения, но вся беда была в том, что все охотно пили за дружбу народов, однако людей, которые бы действительно заботились о том, чтобы эта дружба крепла и объединяла народы, было мало.

Если и были беспорядки, то они вызывались или неправильным поведением милиции, или начинались с ГАИ, или в знак протеста против несправедливых судебных решений. Очень многие вспышки произошли на этой почве.

Но тема межнациональных отношений и необходимость их укрепления была на слуху. В ЦК Азербайджана этим много занимались, так же, как и темой мусульманства. Были один или два случая серьезных проявлений религиозного экстремизма в Баку, то ли в 1971, то ли в 1972 году, во время траурного месяца, когда люди себя истязали в процессе церемонии шахсей-вахсей. Много крови пролилось. Я помню, что Гейдара Алиева это тревожило, и у нас по этому поводу был разговор.

Он глубоко проникал в проблемы, которыми занимался и все-таки находил решение этих проблем. За время его пребывания на посту Первого секретаря ЦК КП практически никаких серьезных трагедий или ЧП в Азербайджане не возникало и предпосылок к этому не было. А вот после его ухода почти сразу начались эксцессы.

- Как вы думаете, в своей работе на посту первого секретаря он опирался на чекистов? Им он, по-моему, больше всех доверял и именно они были его опорой в борьбе с коррупцией, хищениями.

- Да, Виталий Красильников (Председатель КГБ при Совмине Азербайджана с 1969 по 1980 г. – Э.А.) ему очень серьезно помогал. Органы безопасности в то время сыграли большую роль в очищении, оздоровлении общества.

Я его видел и на посту зампреда Совета Министров СССР, хотя уже тогда контактов было меньше. Я был заместителем председателя и в мою сферу входил транспорт, мы много занимались проблемой транспортных перевозок, я участвовал в его комиссиях.

У нас возникла проблема с видеозаписями, – это еще до Алиева было, – пошли подпольные зарубежные кассеты, началось их размножение. Помимо того, что начались большие «левые» заработки и спекуляция, возникли проблемы с дипломатами, потому что эту продукцию провозили в страну в основном дипломаты. В общем, тут много было вопросов, как с этим бороться, как противодействовать. Мы внесли предложение (Андропов еще был председателем КГБ) в ЦК, что надо как можно быстрее создавать собственное производство видеомагнитофонов и видеокассет и начинать работать на своей продукции. Мы встретили большое сопротивление со стороны ведомств. Против этого бурно выступил министр связи СССР, мол, это дорого, поступайте лучше силовыми методами, перекрывайте ввоз, боритесь и пр. Они убедили секретаря ЦК Зимянина, что это нам не нужно. Борьба длилась полтора или два года.

Буквально через три дня после назначения Андропова генсеком было принято решение о налаживании производства видеомагнитофонов. И Алиев по линии Совета Министров этим занимался. Я, помню, к нему приехал, рассказал всю эту историю. И он практически взялся за осуществление идеи создания отечественной видеоиндустрии. Где-то через полгода мы смотрели на наш советский магнитофон, который был произведен на Воронежском авиазаводе.

- А со стороны какие были оценки его работы как первого зампреда Совета Министров СССР?

- Я знаю, что его работа оценивалась положительно. Во время юбилея он получил очень теплое письмо от Андропова, второй раз звание Героя Социалистического Труда.

- Как Андропов лично относился к Гейдару Алиеву? Вы от него слышали характеристики Алиева?

- Он хорошо относился к Алиеву.

- Александр Яковлев в разговоре со мной сказал, что Андропов Алиева недолюбливал и что он взял его в Москву только потому, что Брежнев уже обещал это Алиеву.

- Само назначение можно и так толковать, потому что Алиев был избран членом Политбюро сразу после смерти Брежнева. Наверное, какая-то договоренность была. Но давайте рассуждать логично: если бы Андропов не хотел этого делать, он мог бы отложить решение этого вопроса на потом, затянуть или вообще не избирать его. Так что это абсурд.

Во-первых, Алиев был назначен первым секретарем ЦК в бытность Андропова членом Политбюро и председателем КГБ СССР. Если бы Андропов был против кандидатуры Алиева, он бы нашел форму, чтобы довести свое мнение до Брежнева. Он не был против. С Алиевым у него всегда были ровные отношения, и у него никогда не возникало к нему вопросов как к председателю КГБ Азербайджана. Потом, он очень одобрял – это я знаю не понаслышке – то, что делал в республике Алиев уже в качестве первого секретаря, поэтому у него не было вопросов относительно того, брать Алиева в Москву или нет.

Я не зря вспомнил этот юбилей. Я был у Гейдара Алиевича в рамках этого юбилея, и он очень тепло и растроганно говорил мне о письме, которое ему прислал Юрий Владимирович.

- А что вы можете сказать о версии журнала «Власть» о том, что Гейдар Алиев якобы руководил одной из групп спецназа в Венгрии в 1956 году. Могло это быть?

- Алиев мог быть в группе, но возглавлять группу спецназа он не мог. Там группы возглавляли в основном военные контрразведчики или работники из центрального аппарата. Сейчас всякие байки можно рассказывать и рассказывают. Я сейчас читаю некоторых, они рассказывают про Андропова и так рассказывают, будто они из его кабинета не выходили. А я знаю, что он, может, раз в жизни был в этом кабинете. Еще почему он не мог быть в Венгрии. Потому что с Кавказа в 1956 году из контрразведки людей не могли брать в другие регионы, так как на Кавказе была сложная ситуация. Особенно после смерти Сталина. В Грузии в марте 1956 года были беспорядки, там возникли антиармянские настроения из-за Микояна. До этого в республике всегда чтили Сталина, а в канун дня смерти Сталина пришло провокационное указание в цветочные магазины Тбилиси, запрещающее венки с надписью «Сталину». И тогда студенты университета стали заказывать надписи «Дяде Вано», а потом в университете переделывать надписи. С этого все началось.

- В середине 50-х годов Гейдара Алиева понизили в должности чуть ли не до простого опера, а где-то через год или полтора он опять стремительно поднялся до начальника 2 отдела. Как вы это расцениваете?

- Это свидетельствует как раз о том, что он порядочный человек и сильный профессиональный работник. Тут сыграли роль его деловые качества. Гейдар в течение всей своей жизни карьеристом не был и к власти как таковой не стремился. А то, что власть к нему приходила, это заслуги его порядочности и его деловых качеств.

- Бытовало мнение, что народные фронты создавались органами КГБ.

- Это ерунда. Они создавались теми силами, которые вели к разрушению советского государства. Мощная была поддержка со стороны Запада, я имею в виду прибалтийские фронты вроде «Саюдиса». А они уже приезжали к вам в Баку для «консультаций» и поддержки.

Помните забастовку шахтеров из Воркуты? Шахтеры жили на американские деньги, американские профсоюзы туда огромные деньги вливали. Так что развал СССР поощрялся очень серьезно.

 - Как вы и ваши коллеги по бывшему КГБ отнеслись к тому, что Алиев в 1993 году вновь возглавил Азербайджан. Вы ожидали этого?

- Не то, что ожидал. Просто я считал, что это было самое правильное решение азербайджанского народа. Я видел, как возрождался его авторитет, когда он проживал в Нахчыване.

- Вы ожидали, что правительство Эльчибея так быстро рухнет?

- Я понимал, что Народный фронт – это не та сила, которая удержит Азербайджан, потому что это была спонтанно возникшая, причем раздираемая противоречиями, насколько я ее видел, организация. Поэтому приход Алиева не вызывал никаких вопросов, я считал его закономерным. Моя последняя телеграмма ему была отправлена в 1993 году – я его поздравлял с 70-летием. Больше мы с ним, к сожалению, не общались…