В России теперь даже тюремный срок от окопа не спасет
Россияне, отбывающие наказание в виде лишения свободы, должны будут вставать на воинский учет. Об этом говорится в принятых правительством поправках.
Пригожин умер, но дело его живет. Да и какой смысл отказываться от его креативного подхода, согласно которому российский зек – не просто заключенный в места лишения свободы, а еще и «мобилизационный ресурс», который можно использовать для специального военного оперирования соседней страны?
Ах, да, было в свое время, и совсем недавно, в российских законах положение, согласно которому заключенные не подлежали воинскому учету. Их нельзя было призвать на военную службу, мобилизовать и заключать с ними контракты.
Но когда это было, да и зачем эту норму сохранять, когда Россия, стараниями кремлян сегодня «в опасности»? Отменить прежние законы – и в окопы, «Родина-мать зовет» даже из мест заключения. Но поскольку, как не крути, а все же спецконтингент – то и воинский учет у него будет достаточно специализированным. Новый формат подразумевает постановку и снятие с учета без личной явки в военкоматы, прохождения медицинского обследования и психологического отбора. Теперь за воинский учет заключенных будут отвечать военкоматы по месту нахождения колоний и СИЗО.
А в нынешнем сентябре в России вообще приняли закон, позволяющий военнослужащим заключать контракт на прохождение военной службы в период мобилизации, военного положения и в военное время. Согласно нему, осужденные, заключившие контракт с Минобороны, будут досрочно освобождены от отбывания наказания.
Так что нет теперь преград для патриотов в тюремных бушлатах – заключай контракт, и, если выживешь, пойдешь на свободу с чистой совестью. Идея Пригожина «место зека в окопах» стала теперь в России законодательно закрепленной нормой.
Вопрос о качестве такой, с позволения сказать, «армии» перед Кремлем не стоит. Как не стоит и вопрос об отдаленных последствиях такого решения, когда тысячи бывших заключенных, получивших боевой опыт и отведавших крови начнут возвращаться на «гражданку». Впрочем, его даже ставить не стоит, достаточно посмотреть уголовную хронику об уже вернувшихся с войны и получивших президентское помилование заключенных. Такой анализ, во-первых, не по плечу кремлянам, а, во-вторых, совершенно их пока не касается, это пусть у простых россиян голова за собственную безопасность и безопасность их детей и родителей болит.
Но есть в этой истории и еще две немаловажные политические составляющие, не сказать о которых попросту невозможно. Во-первых, российскому командованию нужно «пушечное мясо», причем – в значительных количествах. Но взять его в России сейчас особо негде, поскольку нормальная инфраструктура мобилизации попросту разрушена еще в ходе так называемых «реформ Сердюкова». Именно тогда было принято решение, что армия – это вообще не про войну, а для проведения военно-полицейских операций. Росгвардия — это каратели внутри страны, армия - за ее пределами, с такими как сирийские повстанцы воевать.
Когда же российская армия столкнулась с равными ей по подготовке и выучке Вооруженными силами Украины и потребовалась массовая мобилизация трехсот тысяч человек, – оказалось, что ничего для нее нет. От слова совсем. Ни казарм, ни инструкторов, ни мобилизационных запасов, от одежды и обуви до бронежилетов.
Восстановить до нормального уровня мобилизационную структуру – это долгие годы, напряженный труд и десятки, а то и сотни миллиардов долларов. А вот Кремлю это надо?
А, главное, зачем? Конфликт на Украине зашел в тупик. Попытки ВСУ прорвать российскую оборону провалились - стационарная позиция оказалась не по зубам всему накопленному ресурсу. Нюанс в том, что теперь в том же положении и российская армия - чтобы прорвать оборону ВСУ, ей потребуется ничуть не меньший ресурс. Которого уже нет. Классика позиционного конфликта, знакомого по учебникам военной истории - Верден, первый этап Сталинградской битвы, ирано-иракская война и так далее, и тому подобное.
В этих условиях вести боевые действия можно просто подбрасывая в топку войны дозированные порции контрактников. С татуировками или без них, разница только в том, что за первых с властей никто особо и спрашивать не будет. Мобилизованные заключенные – это вообще безотходное производство, так почему бы их и не использовать.
А опасности и негативные последствия такого решения? Так тут Кремль рассуждает вполне как Кэти-Скарлетт О’Хара из «Унесенных ветром»: «Об этом я подумаю завтра».
