Москва задыхается метафорическая нестыковка
На излете лета, спустя полгода после начала «спецоперации» в Украине, воздух в Москве утратил бирюзовую прозрачность и стал отчетливо удушливым. При этом научный руководитель Гидрометцентра Роман Вильфанд заявил, что запах гари, ощущаемый в столичном регионе из-за лесных пожаров в Рязанской области, не опасен для здоровья. Ровно та же метафорическая нестыковка наблюдается в ситуации с российской экономикой: она по всем объективным признакам деградирует под санкциями, а Кремль и правительство уверяют в обратном. А люди задыхаются во всех смыслах.
А экономика буксует…
К слову, и Роспотребнадзор не увидел никаких проблем, констатировав, что предельно допустимая концентрация отравляющих веществ не завышена. В общем, концентрация государственных фейков и дымовых завес в окружающем пространстве становится несовместимой с нормальной, здоровой психикой. Если не с самой жизнью.
А что сейчас происходит с экономикой? Верны ли оказались утверждения чиновников и провластных экспертов о ее исконной устойчивости, неуязвимости перед любого рода санкционными шоками? Если совсем коротко – нет, не верны. На сей счет существуют серьезные исследования и оценки, как западные, так и российские. Подробный, 118-страничный отчет представила, например, Йельская школа менеджмента в Нью-Хейвене (штат Коннектикут, США). Авторы приводят доказательства того, что долгосрочное стратегическое положение РФ как экспортера энергоносителей драматически и необратимо ухудшилось.
В частности, совсем скверно обстоят дела с поставками в Европу природного газа. В июне они составили 4,5 млрд кубометров, тогда как год назад, в месячном измерении – 12 млрд. Америка же продала европейцам СПГ в рекордном для себя объеме 5,5 млрд кубометров. Что касается нефти, то в июле доходы Москвы от продажи этого сырья рухнули на $2 млрд, с $21 млрд до $19 млрд. Как прогнозирует Fitch Ratings, к концу года российский экспорт нефти снизится на 2-3 млн баррелей в сутки, что эквивалентно четверти всей добычи в стране. Независимым аналитикам приходится оперировать данными от основных торговых партнеров России, поскольку ее собственная официальная статистика покрывается все более плотной пеленой секретности.
Так, судя по последним ежемесячным релизам главного таможенного управления Китая, за период с начала года по апрель китайский экспорт в РФ упал на 50% – с $8 до $4 млрд в месяц. Косвенно это подтверждается тем обстоятельством, что несколько банков КНР отозвали все кредиты и финансирование из России, включая ICBC, Новый Банк развития и Азиатский Банк инфраструктурных инвестиций. Кроме того, энергетический гигант Sinochem приостановил действие всех российских совместных предприятий.
Йельская школа менеджмента отмечает также, что покинувшие Россию западные бренды производили 40% ее ВВП и что все вложенные в страну за последние 30 лет инвестиции пошли прахом. Кроме того, в значительно более тяжелом положении, чем принято считать, находятся внутренние финансовые рынки, отрезанные от международных источников капитала.
В этом году они демонстрируют наихудшие показатели среди всех стран мира. В частности, происходит постоянное сокращение ликвидности и кредитования. «Факты таковы, что по любым показателям и на любом уровне российская экономика буксует», - резюмируют составители Йельского отчета.
Болевые точки
«Устойчивый рост экономики (по итогам 2021 года) сменился устойчивым спадом, - констатирует ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников, один из самых авторитетных, знающих и мыслящих российских экономистов. – По итогам второго квартала ВВП снизился на 4%, а в июне произошло ускорение до 4,9%. Текущая глубина падения примерно вдвое меньше тех прогнозных показателей, которые были озвучены в конце февраля-начале марта. Но жить от этого ничуть не легче: мы продолжаем скользить вниз – плавно, с небольшой скоростью, но вниз. Причем в июне спад выпуска по базовым видам экономической деятельности ускорился с майских 3,2% до 4,5%. Понемногу усиливается спад в обрабатывающей промышленности: в мае – минус 1,7%, в июне – минус 1,8%, в июле – минус 2,3%. Особенно отчетливо снижаются объемы оптово-розничной торговли, грузооборот транспорта».
Масленников указывает на три основных болевых точки экономики. Прежде всего, санкции ударили по ее кровеносной системе – финансовому сектору, потокам капитала, денежно-кредитным условиям (подняв ключевую ставку до запредельных 20% годовых, ЦБ лишил бизнес возможности заимствования).
Дефицит бюджета за июль составил рекордные за всю историю 892 млрд рублей – по сравнению с профицитом в 261 млрд год назад. Во-вторых, резко сжался импорт: его объемы отстают от уровня февраля где-то на 35-40%. Восстановлению мешают крепкий рубль и высокий профицит счета текущих операций внешнеторгового баланса. В полном тупике оказались те отрасли, которые на 60-80% зависят от поставок импортных комплектующих и сырья – пищевая и швейная промышленность, стройкомплекс. В июле уровень их обеспеченности необходимым импортом снизился до 20%, с 31% в июне, показало последнее исследование Лаборатории конъюнктурных опросов Института экономической политики им. Е. Гайдара.
Третья общая болевая точка – это разрыв транспортно-логистических цепочек и практически всех сложных цепей добавленной стоимости. Страдают все сектора, у которых более-менее протяженные кооперационные связи. Наконец, рассуждает Масленников, кризис отбил у бизнеса всякую охоту связываться с крупными долгосрочными проектами: сегодня в них инвестирует не более 10-15% компаний, тогда как 25-35% тратят деньги исключительно на текущие нужды.
«Не регресс, а упрощение»
Между тем по итогам семи месяцев года доля нефтегазовых доходов в федеральной казне составила 46%, что как минимум раза в полтора больше, чем в 2021 году. Это значит, что бюджетные расходы (включая обязательства перед гражданами по социальным статьям) находятся под высоким риском неисполнения.
Россию однозначно ждет сжатие сырьевого экспорта: ни в США, ни в Европу он уже не восстановится в прежнем объеме, не оправдаются надежды и на пресловутый «разворот на Восток». Трубопроводной инфраструктуры мало, а поставки морем зависят от стоимости фрахта и разных санкционных ограничений. Ко всему прочему, экономики и Китая и Индии, двух ключевых (помимо Турции) торговых партнеров Москвы на сегодняшний день, ощутимо замедляются.
«Чего мы не знаем, так это величины российских расходов. Ясно только, что они выросли: каждый день войны дорого обходится бюджету, - говорит профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Олег Ицхоки. – Статистика сейчас стала закрытой: все, что мы получаем, тщательно отбирается либо Росстатом, либо Министерством финансов, либо Минэкономразвития, которые порционно выдают информацию. Но очевидно, что таких рецессий (минус 6-7% ВВП по итогам года) в мирное время даже при самых крупных кризисах не происходит. Если сравнивать с ситуацией в пандемию, то тогда было острое V-образное падение, которое продлилось полгода, а дальше экономика очень быстро начала восстанавливаться. Здесь совершенно другой феномен: спад наверняка продолжится в 2023 году – в самом консервативном варианте на 3-4%».
На взгляд Олега Ицхоки, в производстве основные потери особенно заметны в отраслях, связанных с машиностроением, бытовой техникой, электроникой. Там падение составляет минимум 20-30%. А где-то 50% и даже 80%, как в автопроме и авиапроме. Поэтому неизвестно, какие из этих секторов смогут в итоге восстановиться, а какие нет. Очевидно также, что безработица сейчас практически не растет, поскольку государство напрямую субсидирует предприятия из бюджета. Ключевой вопрос: насколько накопленных доходов хватит и на финансирование войны, и на поддержку экономики?
Еще один принципиальный вопрос – куда катится Россия? В 90-е годы страна вряд ли вернется, скорее, окажется в конце «нулевых» и там застрянет надолго, полагает Никита Масленников. «И я бы назвал это не регрессом, а упрощением, - говорит он. – Речь идет о переходе на более доступные и простые технологии, в этой реальности мы будем пребывать ближайшие два-три года как минимум. Рассчитывать на высокотехнологичный импорт из Китая в ближайшие несколько лет не приходится, никакой «клондайк» нам здесь не светит».
Итак, Россия возвращается в собственное прошлое, в страшный для ее центральных регионов 2010 год, с невиданным по мощи лесным огнем, с подлинной экологической катастрофой в столице (тогда в августе от удушья и аномальной жары погибли более 9 тысяч горожан). Причинно-следственные связи не знают осечки: недавние пожары в Рязанской области и едкая гарь в Москве во многом порождены решениями 2004 года, когда законодательно была упразднена система лесной охраны, и необъятные зеленые массивы остались без профессионального присмотра. А к сегодняшней экономической беспросветности привела «спецоперация».
