Тегеранский концерт кавказских держав

Как уже сообщал haqqin.az, в Тегеране прошла вторая встреча глав МИД в формате "3+3" (Азербайджан, Армения, Иран, Россия и Турция, без участия Грузии). Напомним, что стартовая встреча участников этой платформы состоялась в декабре 2021 года в Москве.

Партитура Ильхама Алиева

Впервые идея этого формата прозвучала 1 декабря 2020 года в "лачинском" обращении Ильхама Алиева к азербайджанскому народу, когда глава государства подвел итоги 44-дневной Карабахской войны и предложил в качестве мирной инициативы создать в регионе "пятистороннюю платформу сотрудничества".

В том памятном обращении Ильхам Алиев сказал:

"Я уже довел эту свою мысль до президентов России и Турции. И Реджеп Тайип Эрдоган, и Владимир Путин положительно отнеслись к этому. Вот наше предложение: мы хотим, чтобы в регионе установился долгосрочный мир. Для достижения этого необходимо, чтобы, наряду с мерами безопасности, развивалось и сотрудничество. Мы готовы к этому..."

Уже тогда все понимали, что Грузия, скорее всего, будет игнорировать этот формат в ожидании более продвинутого этапа нормализации отношений с Россией. Тем не менее дипломатические ведомства и, прежде всего, главы России и Турции, поддержали проект азербайджанского лидера.

Здесь важно напомнить, что различные варианты "платформ стабильности" для Южного Кавказа предлагались еще с конца 1990-х годов ХХ века в форме инициативы ОБСЕ для всех кавказских конфликтных зон, в виде предложений Германии в 2008-2009 годах модифицировать идею постконфликтного взаимодействия России и Грузии, в других менее заметных для широкой публики инициативах на уровне экспертных групп.

Предлагая инициативу "пятисторонней платформы сотрудничества", Ильхам Алиев по понятным причинам выводил в центр предметного рассмотрения именно освобожденные регионы Азербайджана, которые после победы в 44-дневной войне стали открытыми для вовлечения всех заинтересованных сторон в активное региональное строительство.

Инициатива Ильхама Алиева не только фиксировала принципиально новую расстановку сил в регионе, но и, как любая идея трансрегиональной интеграции, была устремлена в будущее и включала в себя создание на Южном Кавказе общего регионального экономического пространства без внутренних барьеров и с широким набором внешних связей, которые должна была обеспечить плотная сеть автодорожных и железнодорожных коммуникаций.

По понятным причинам, которые можно не комментировать, безопасность на Южном Кавказе – это краеугольный камень всех проектов региональной интеграции.

После событий октября 2020 года Азербайджан как страна, победившая в военном конфликте, фактически предстал государством, определяющим контуры управления вопросами безопасности в регионе и однозначно заявившим, что отныне ни одно региональное решение не может быть принято без участия или одобрения Баку. Это - свершившийся факт, с которым согласны и в Москве, и в Тегеране, не говоря уже о братских Азербайджану Турции и Грузии.

Возвращаясь же к встрече в Тегеране, сошлюсь на пресс-релизы внешнеполитических ведомств стран Платформы, сообщивших, что на встрече обсуждались вопросы регионального сотрудничества в политической, экономической, транспортной, энергетической сферах...

Текущий расклад интересов и повестка

Давайте посмотрим, из каких элементов будет состоять инициатива Платформы "3+3".

Диалог фактически ведут по трекам регионального формата интеграции в сферах безбарьерной торговли, свободы транспортных коммуникаций, развития энергетических сетей и магистральной трубопроводной инфраструктуры, гуманитарного диалога и механизмов гражданской интеграции меньшинств (наиболее знаковым здесь является гармонизация отношений армянских и азербайджанских сообществ в странах-участниках данной инициативы, а также интеграция армянского населения в социальную систему Азербайджана).

Платформа "3+3", по существу, конструируется сеткой, составленной из пяти блоков взаимодействия - российско-турецкого блока (торговый оборот 62 миллиарда долларов), азербайджано-турецкого (6 миллиардов), азербайджано-российского (3,7 миллиарда), российско-иранского (4,6 миллиарда) и российско-армянского (5 миллиардов долларов).

Общую повестку инициативы дипломаты стран Платформы вырабатывают, исходя из динамики данных линий взаимодействия, вследствие чего возникает некая общая составляющая. По всем линиям Южнокавказского взаимодействия выделяются как наиболее динамичные блоки транспортно-логистического и торгового-промышленного сотрудничества, которые проще всего выстраиваются от парного взаимодействия к коллективному.

Сохраняется вероятность того, что в течение ближайшего десятилетия Платформа может дорасти до уровня таких соседних региональных структур, как Черноморское экономическое сообщество (ОЧЭС), по возможности избегая недостатков ОЧЭС и перехватывая часть его повестки, связанной с координацией по транспортным коридорам в регионе, а также с комплексом вопросов черноморско-каспийского межрегионального взаимодействия.

Интересы Тегерана

Иран движется в русле решений и проектов переустройства Южного Кавказа, первоначально заданных в треугольнике Москва-Баку-Анкара. Естественно, добавляя при этом собственное видение, связанное с необходимостью поддерживать через Армению коммуникации выхода на внешние рынки и экономическое пространство России (имеется в виду проект автотрассы "Север-Юг" через Армению в Грузию до границы с РФ), и через Азербайджан (МТК "Север-Юг" и участок Зангезурского коридора через территорию Ирана).

Причем как было видно из приграничных ирано-азербайджанских кризисов августа-октября 2021 года, осени 2022 года, а также событий второй половины 2023 года, неопределенность с пониманием статуса Зангезурского коридора первоначально Тегеран не устраивала и даже раздражала. Однако позднее в Иране приняли как данность усиление Азербайджана, его выход на силовой контроль границ, включая военное "нависание" над Арменией, и после соответствующих консультаций с Москвой, Баку и Анкарой начали конструктивную работу.

Причал для "утопающих"

Несколько слов об интересах Армении. Ереван, похоже, принял факт сворачивания карабахского проекта как объективную реальность, и отныне будет выстраивать свою стратегию безопасности с учетом нового расклада сил.

Платформа, задуманная как комплекс всех элементов региональной повестки, при любом раскладе готова, если только этому не будет противиться сама Армения, взять ее "на борт". Безусловно, в Ереване понимают: отказываясь от участия в консультациях Платформы, они лишают себя возможности артикулировать собственную позицию и национальные интересы. В то же время очевидно, что Армения будет стремиться усиливать свои позиции за счет вовлечения в дела региона Франции, Индии, других внешних игроков, что, естественно, внесет в работу Платформы определенную долю напряжения.

Нейтралитет Тбилиси

Грузия, скорее всего, будет игнорировать Платформу до момента более продвинутого этапа нормализации отношений с Россией. Интересы Тбилиси в значительной мере опираются на симбиотические отношения с Баку. Так что, можно сказать, что в определенной степени интересы Тбилиси будет представлять Азербайджан. При этом демонстративное "неучастие" Грузии в формате "3+3" может преподноситься как пример опосредованной защиты этой страны своего суверенитета. Учитывая роль официального Тбилиси в системе "транзитных хабов", соединяющих российскую и мировую экономики, "особое мнение" Грузии, по существу, не является поводом для беспокойств в процессе формирования Платформы "3+3".

Что же касается отношения России к позиции Грузии, то его в сжатом виде сформулировал глава МИД РФ Сергей Лавров:

"Понимаем причины, по которым грузинское руководство пока воздерживается от присоединения к "шестерке". Ценим, что Тбилиси исходит из возможности сделать это в будущем. При всех обстоятельствах нынешние власти в Грузии во всех своих действиях исходят из коренных национальных интересов, как они не раз доказывали. Это дает основание полагать, что в недалеком будущем полноценный формат "3+3" может заработать".

"Внерегиональная" характеристика Платформы "3+3"

С точки зрения дипломатической позиции и фактических интересов "шестерки" (включая Грузию), принцип "ноль влияния" внешних игроков представляется оптимальным. Отчасти это можно назвать общей базой безопасности, одинаково понимаемой всеми членами протоальянса как безопасность внутренней стабильности режима.

Можно ли в принципе считать Платформу "3+3" альянсом? Большой вопрос. Отчасти ответ следует рассматривать в ракурсе отношения Турции, Грузии, Азербайджана, Ирана и Армении к России. Каждая из этих стран не только по-разному видит войну России с Украиной, переходящую, по сути дела, в войну с НАТО, но и косвенно участвует в ней, зарабатывая политические очки и деньги как в самой России, так и на стороне ее противников.

Но вместе с тем эта группа объединяет международных субъектов в диапазоне от "не враги" до "стратегические партнеры" и "военные союзники" Москвы. Иными словами, группа стран, входящих в Платформу, не желает падения РФ.

В то же время, учитывая сотни лет исторического развития Османской империи, тюркских ханств, Персидской державы, речь идет не о постсоветском, а о ярко выраженном восточном альянсе. Все эти страны - соседи России, причем не только географически, но и ментально. Соседи и партнеры по времени наступления модерна, по идеям социализма, трансформировавшихся затем в авторитарный капитализм.

Да, были разные периоды, были серьезные столкновения, была имперская экспансия, не исключено, что столкновений не избежать в будущем… Но сегодня у них есть общее, консенсусное понимание того, что на Южном Кавказе нет и не может быть места третьим игрокам с Североатлантического фланга.

Ментально Южный Кавказ - "не Запад", и свои дела он будет решать сам. В то же время не следует забывать, что специфически этот регион также трудно назвать стопроцентным "Востоком". Другими словами, речь идет о стратегически важном регионе, достаточно близком идеям западной модернизации, и готовым посредством сделок и компромиссов играть в делах Запада важную роль.