Если в руках дубинка, а в голове политическая воля…
Наверное, все уже обратили внимание на одно любопытное обстоятельство – из медийного пространства вдруг таинственным образом исчезла Венесуэла. О ней ничего не слышно и не видно, из Каракаса нет никакой информации, такое ощущение, будто там вообще ничего не происходит.
Что довольно странно. Особенно если учесть, что всего месяц назад эта латиноамериканская страна оказалась из-за скандальных президентских выборов и последовавшими за ними массовыми народными бунтами в центре внимания мировой общественности.
Вот-вот рухнет…
Всем тогда казалось, что Николасу Мадуро, который выборы эти проиграл, но не постеснялся нарисовать цифру, обеспечившую ему победу, теперь уж точно не отвертеться – на улицы вышли сотни тысяч протестующих, причем это был уже не безобидный, «конституционный» протест, не выходящий за рамки законности - на улицах и площадях городов Венесуэлы появились люди с коктейлями Молотова, дубинками и заточками из арматуры. В какой-то момент было полное ощущение, что режим Мадуро обречен, что он вот-вот рухнет. Особенно, когда на сторону протестующих стали переходить отдельные части регулярной армии, а сам Мадуро на пару дней, что называется, исчез с радаров.
В общем, казалось, что до смены власти рукой подать.
И вдруг поток новостей из Венесуэлы стремительно пересох, все затихло, и ничего сенсационного или судьбоносного из Каракаса больше не доносилось. И только спустя две-три недели появилась информация о том, что ЦИК Венесуэлы официально признал Николаса Мадуро победителем президентских выборов, потом начали поступать сообщения, что в Каракасе сажают в тюрьмы активистов оппозиции. В завершение стало известно, что оппозиционный кандидат в президенты Эдмундо Гонсалес, который фактически победил на выборах, покинул страну и теперь прячется в Испании.
Занавес!
Как такое могло произойти?
Каким образом практически низложенный президент сумел не просто сохранить власть, но и укрепить ее настолько, что оппоненты, даже не пытаясь восстановить справедливость, бегут из страны куда попало?
Дело в том, что на свете существуют два типа устойчивых систем. Первая – это, конечно же, демократия, у которой полно недостатков, в том числе и таких, которые мы видим сейчас на примере войны в Украине, где демократическому Западу очень сложно принимать конкретные решения. Это, так сказать, фабричный дефект демократии – слишком много мнений, слишком много дискуссий и слишком мало единоначалия.
Вдобавок неизменно выборы и, как всегда, в самое неподходящее время.
В то же время относительная неэффективность демократии с лихвой компенсируется значительными гражданскими и прочими свободами, что в конце концов и предопределяет выживаемость и стабильность этой системы. Резюмирую: демократия – это не слишком много эффективности, зато много свободы, которую люди, как правило, не ценят, когда она у них есть, но тем не менее не готовы от нее отказываться.
Вторая устойчивая система – это авторитарные, но при этом весьма эффективные режимы. То есть система, в которой все на своем месте, где решения принимаются быстро и без проволочек, а выполняются исправно и в установленные сроки.
Резюмирую: при этом режиме с правами и свободами все довольно тухло, зато эффективность и стабильность, которые рядовые граждане склонны ценить не меньше свободы, налицо.
Но есть еще и третья группа государств – так называемые, неэффективные авторитарные режимы, перенявшие у обеих вышеперечисленных систем все самое худшее. То есть у них нет ни свободы, как у демократии, ни эффективности, как у авторитарных властей.
Неэффективная диктатура – это худшее, что может быть на свете. При неэффективной диктатуре власти набрасывают на народ ярмо тоталитаризма, но при этом не могут решить хоть бы часть проблем, стоящих перед страной, построить нормальную экономику и обеспечить нормальное функционирование государственной системы.
Хрестоматийный пример эффективной диктатуры, которая держится на плаву десятилетиями, — это Сингапур, где права и свободы отсутствуют как класс, зато всего остального выше крыши.
А вот классическим примером неэффективного авторитаризма является как раз таки Венесуэла, власти которой, побив все мыслимые и немыслимые рекорды неэффективности, каким-то непостижимым образом сумели превратить потенциально богатейшую страну на планете в одно из самых бедных и неблагополучных в мире государств.
Если вы политически активны, то из Венесуэлы вас, скорее всего, погонят. Но если вы бандит, убийца или наркоделец, то вам тут будут бесконечно рады. Закручивание до отказа гаек наверху, то есть в политике, соседствует с полнейшим и абсолютным бардаком в реальной жизни. В результате подлинными хозяевами жизни на низовом уровне, то есть там, где течет повседневная рутина жизни, являются многочисленные и крайне жестокие банды.
Таким образом, в этой стране полностью отсутствует то, ради чего люди терпят диктаторские режимы - стабильность и устойчивость. Более того, в стране царит полнейший криминальный беспредел, в условиях которого банды весьма плодотворно сотрудничают с государством. Точнее с той частью бандитского мира, которая считается властью.
Хотя, по сути, это две части одного целого.
Население Венесуэлы многие годы перманентно выступает против режима, которому уже давно место на свалке, но ему хоть бы что.
Спрашивается, как такое возможно?
Пример Венесуэлы – это крайне неприятная новость для миллионов пацифистов, сторонников мирных революций и бескровных государственных переворотов. Потому что прилагательные «мирные» и «бескровные» применимы к тем государствам, у которых отсутствует аппарат подавления. То есть у государств слабых и уязвимых.
А вот если у правящей элиты есть лояльные силовики, полиция, армия и банды, то даже самые масштабные уличные выступления ей не страшны. Если в руках у вас дубинка, а в голове политическая воля, не задумываясь о последствиях использовать ее самым жестоким образом, вы можете оставаться у власти вечно. Даже если вас люто ненавидит народ. И даже если вы не дали этому народу ничего, кроме нищеты и беспросвета.
Такие режимы можно сменить только двумя способами. Первый из них – это когда протестующие сами создают полноценные вооруженные формирования и находят деньги на их финансирование. По сути, речь идет об альтернативной армии, готовой вступить с властью в бой. Случается такое крайне редко, но бывает. Кстати, в той же Латинской Америке, где полно неофициальных армий, контролирующих порой целые регионы.
Второй вариант – это когда значительная часть силового аппарата переходит на сторону народа. То есть когда полицейские отказываются брать в руки дубинки, а солдаты - открывать огонь по толпе. В таких случаях происходит либо деморализация силового аппарата власти, либо начинается противостояние одной части аппарата другой, одной группы населения другой, известное в истории как гражданская война. Как правило, гражданские войны так и начинаются: какой-нибудь сознательный офицер входит в казарму и говорит солдатам: «Я не буду воевать против своего народа!»
Третьего варианта нет
Наспех вооружаться вилами, топорами и коктейлями Молотова - задача бесполезная. Переломить силовой аппарат с таким «вооружением» невозможно. Применяя коктейли и арматуру, теоретически можно на три-четыре часа обратить в бегство подразделение спецназа. Но через несколько часов оно вернется с подкреплением, причем уже на бронемашинах и с автоматами, стреляющими резиновыми, а при необходимости и свинцовыми пулями.
И тогда все закончится…
Как и многие страны, находящиеся в тисках неэффективных диктатур, Венесуэла в сложнейшей ситуации. Продолжать все как есть невозможно. Но что сделать, если мирных демонстраций власть не боится, а с вооруженными справляется при помощи послушного полицейского аппарата и прикормленной армии? Одна надежда на метафорического черного лебедя, который неизвестно когда прилетит и прилетит ли вообще.
Кстати, нечто подобное венесуэльской трагедии мы многие годы видим в Иране, где городская молодежь протестует против тегеранской муллократии. Все время кажется, ну вот оно, выступления приобрели массовый характер, теперь-то муллы уж точно не удержатся.
Однако проходят годы, протест следует за протестом, бунт за бунтом, но ничего не меняется. И в результате сильный, умный, организованный иранский народ вынужден десятилетия терпеть режим, который он явно не заслужил.
Как и в случае с Венесуэлой, секрет выживаемости иранской власти тот же – верный, лояльный, силовой аппарат, готовый выполнить любой, даже самый преступный приказ…
