Выбор «смертономики» России: кирпич по голове или в омут с гирей на шее
Кремлевская военная «смертономика» добивает в России экономику рыночную, топчет кованым сапогом ее последние живые ростки. Сегодня, на пороге 2025 года, страна оказалась перед неотвратимым выбором: либо массовое закрытие и банкротство гражданских производств, либо в случае радикального, до 15-16%, понижения ключевой ставки Центробанка - гиперинфляция в десятки или даже сотни процентов. Оба сценария абсолютно правдоподобны, поскольку с февраля 2022-го, как и в любые иные времена, ситуация развивалась по законам кармы, причинно-следственных связей, библейского «что посеешь, то и пожнешь».
Кто не верит, пусть сходит в сетевой маркет или слетает экономклассом в один из городов российского Юга, например, в Минводы 30 декабря. Пачка сливочного масла в 180 граммов по цене 280-300 рублей вместо еще совсем недавних 200, килограмм картофеля в среднем за 60-70 рублей (подорожание на 55% с января), авиабилет за 20 тысяч вместо 6-7 тысяч в конце 2021 года – это лишь самый-самый пик неуклонно растущего айсберга... Себестоимость изготовления молока выросла за год на 24%, стоимость переработки — на 15–18% в зависимости от категории, сообщил гендиректор Национального союза производителей молока Артём Белов.
Инфляция ускоряется, а регулятор здесь бессилен что-то изменить – сегодня это всем известный, а главное, неоспоримый факт. Об истинных истоках происходящего - безудержных расходах на ВПК и «спецоперацию» – чиновники, разумеется, умалчивают. «Существенная часть общего прироста цен связана с факторами, не находящимися под влиянием динамики спроса и вызванных конъюнктурными ситуационными шоками различной природы», - сказано в докладе близкого к правительству ЦМАКП (Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования) под названием «О рисках стагфляции в российской экономике».
То есть вместо честного слова «война» авторы использовали стыдливо-туманное определение «конъюнктурные ситуационные шоки различной природы». Разобраться в финансовой стороне вопроса решил научный сотрудник Германского института проблем международной безопасности Янис Клюге. На основании данных российской Государственной интегрированной информационной системы (ГИИС) он подсчитал, что за первую половину 2024 года федеральный бюджет потратил по оборонным статьям рекордные 5,3 трлн рублей. По сравнению с январем-июнем 2023-го военные расходы РФ выросли на 36%, или 1,4 трлн. В среднем на содержание армии и закупки оружия у государства уходило 203 млрд рублей в неделю, 29 млрд в день, или 1,2 млрд в час.
В итоге за шесть месяцев молох ВПК проглотил и переварил почти полтора годовых бюджета программы поддержки национальной экономики (3,89 трлн рублей), больше трех годовых - всей системы высшего образования (1,546 трлн), 18 годовых - нацпроекта «Здравоохранение» (290 млрд) и более 90 годовых бюджетов типичного бедного региона, например, республики Тыва (56 млрд рублей). Кроме того, отмечает Клюге, «драматически» взлетели траты на международное военно-техническое сотрудничество, прежде всего, с такими странами, как Иран и КНДР. Финансирование закупок у них боеприпасов, дронов и ракет обошлось казне почти в 120 млрд рублей в первом квартале и более 150 млрд — во втором.
Уничтожается прибыль
Одним из самых неприятных для российского бизнеса последствий вынужденной переориентации внешней торговли с Запада на Восток стал железнодорожный коллапс, многомесячная пробка «от Урала до Иркутска», как выразился бизнесмен Олег Дерипаска. Но в последнее время ситуация резко ухудшилась, в разы увеличились средние сроки доставки грузов, поскольку в сторону Украины двинулись эшелоны с военной техникой, боеприпасами и солдатами из Северной Кореи. Пропускная способность здешних ж/д магистралей изначально не была рассчитана на такую интенсивность грузооборотов. Почти вся торговая логистика имела европейский вектор.
«Сейчас перевозки с Дальнего Востока - ужас ужасный, у меня 65 дней ехали товары из КНР в последний раз! На отдельных станциях простои превышали три недели. При этом мы же должны еще и штрафы платить за сверхнормативное использование контейнеров!» - делится горьким личным опытом в YouTube некий предприниматель.
«Вчера ехал по межгороду Красноярск - Новосибирск и был сильно удивлен, что много контейнеров везут автотранспортом», - пишет в комментариях другой анонимный посетитель. Как утверждают в логистических компаниях, в России образовалась нехватка вагонов и фитинговых (предназначенных для крупнотоннажных контейнеров) платформ для доставки грузов с Дальнего Востока по железной дороге. Именно из-за этого стоимость транспортировки поднялась на 20%.
В целом, экономика работает на пределе своих материальных ресурсов, по сути, на износ. Как долго это может продолжаться? Напрашивается параллель с тяжелобольным человеком, которому в качестве основного лекарства дают психостимуляторы. В результате тот не лечится, а становится наркозависимым. Летальный исход предрешен. Аналитики сходятся во мнении: Россия идет к стагфляции (рецессии при сохранении высокого уровня потребительских цен), к тому примерно состоянию, в каком страна находилась в 1991–1996 годах, когда при росте инфляции в десятки раз падение ВВП, по разным оценкам, составило от 40% до 300%. К слову, сегодняшние запредельные, выше 20%, ставки по банковским депозитам до боли напоминают картину начала 90-х с диким разгулом и вседозволенностью финансовых пирамид. Интересно, на чем банк заработает доход, который он обещал вкладчикам, кто ему вернет кредиты, некогда взятые бизнесом и населением под совершенно безумные проценты?
«В российской экономике уничтожается прибыль, целые отрасли и регионы становятся убыточными, - констатирует доктор экономических наук Игорь Липсиц. – Сейчас об этом мало кто говорит, все рассказывают о том, кто сколько произвел. Но вообще-то экономика должна получать добавленную стоимость, иначе она не сможет жить и развиваться. Так обстояли дела в Советском Союзе, в последние годы правления Горбачёва: вся огромная страна оказалась тогда убыточной. Сегодня, чтобы не допустить системного банкротства банков в результате спонтанной потребительской паники, придется идти на проинфляционные меры - печатать дополнительные деньги, выдавать предприятиям всякого рода стабилизационные кредиты, производя тем самым эмиссию (массу дополнительной ликвидности) и разгоняя цены».
В 2022 году Банк России ограничил выдачу средств с валютных счетов граждан, и этот механизм действует до сих пор. Остается запустить его по рублю, рассуждает Липсиц. Если же начнется массовый банкопад, мы станем свидетелями процесса национализации: банки перейдут под прямое управление ЦБ. Кроме того, Эльвира Набиуллина заговорила, по сути, о возможности ввода ограничений на корпоративное кредитование. То есть компаниям будет позволено брать лишь строго фиксированное количество денег. Это значит, что вместо рыночной банковской системы, которая с таким трудом создавалась с конца 1980-х, мы получим прежнюю советскую командно-административную модель. Формально банки существовали, а фактически это были кредитные кассы, работавшие по заранее утвержденному для них государством простому плану: такому-то заводу надо дать столько кредитов под такие-то цели.
«Всё, приехали»
«Нам два года рассказывали, что война только на пользу, что санкции помогают России становиться лучше, - говорит экономист Владислав Жуковский. – А теперь оказывается, что эта черная дыра пожирает абсолютно все ресурсы: и материальные, и финансовые, и человеческие жизни, и здоровье. И вдобавок дико разгоняет маховик инфляции, поскольку рост денежной массы не покрыт никакими товарами широкого потребления. Мы еще по инерции как-то проскочили 2023-й год, а в 2024-м – всё, приехали. Теперь у нас на любом экономическом форуме стоит вой и плач на болотах. Все проклинают Набиуллину, которая стала козлом отпущения, новым коллективным Чубайсом, во всем виноватым и за все сразу отвечающим».
Однако никакого иного варианта, кроме повышения ключевой ставки, чтобы хоть как-то деньги вывести с потребительского рынка, запереть их в депозитах, у Центробанка не остается. Бизнесмены, промышленники не могут ругать Кремль, заявить, что тот доиграется в свою геополитику многоходовочек и доведет страну до 1990-х годов, до заморозки вкладов, шоковой девальвации, гиперинфляции. Поэтому нужно кричать, что виновата Набиуллина. Ситуация реально бедственная. Власти повышают налоги и тарифы, отмечает также Жуковский: на прибыль до 25% (а это нагрузка на фонд оплаты труда, на работодателя), на добычу полезных ископаемых (это растущие цены на бензин и дизельное топливо), на грузоперевозки (дорожают все перевозимые по стране товары – и потребительские, и промышленные). С октября утилизационный сбор на автомобили подняли на 80%, в результате цена импортных грузовиков, самосвалов, спецтехники, легковых автомобилей увеличилась на 15-20%. Что тут может сказать Набиуллина? Только одно: это не Центробанк, а правительство подстегивает инфляцию, разгоняя себестоимость выпуска товаров, делая бюджетные расходы все более разбалансированными.
В экономике, включая даже дотационный ВПК (!), нарастает кризис неплатежей со стороны контрагентов (предвестник массовых банкротств, бич экономики 90-х), о чем свидетельствует, например, горькое признание директора Череповецкого литейно-механического завода Владимира Боглаева.
«По оборонзаказам это даже не саботаж, это открытая диверсия, - рассказывает он. - Сейчас ситуация критическая. Поставки по Рособоронзаказу не оплачиваются по полгода, девять месяцев, году. Проходит время, предприятиям не платят, выдумывают кучу бумажек, требуют дополнительные, которые были не нужны на момент получения контракта. А потом, когда начинается новая волна потребностей на фронтах, им говорят: «Ребята, нам еще от вас надо». Предприятия отвечают: «Мы не против. Но нам еще с прошлого лета не заплатили...» Те, кто покрупнее, со штатом больше тысячи человек, пытаются выйти на министра обороны Андрея Белоусова, рассказать, что происходит. Но не подойти. Затыкают рты».
По словам Боглаева, после повышения Центробанком ключевой ставки до 21% не может нормально работать даже черная металлургия, которая производит продукцию низкого передела, например, слябы (стальные полуфабрикаты). Даже для нее такая ставка гибельна, а что говорить про судостроение, электронику.
Выбор из двух зол
«Дальнейшее развитие событий предполагает два сценария, - рассуждает экономический обозреватель Максим Блант. – Либо мы вернемся в конец 1980-х, либо в 1990-е. В первом случае огромные траты на военно-промышленный комплекс покрывались за счет нефтяных доходов. А когда нефть резко подешевела и нечем стало затыкать дыры на потребительском рынке, правительство ввело фиксированные цены. Значит, нас ждут тотальный дефицит и очереди за синими курами в магазинах. Во втором случае, если власти решат отпустить инфляцию, повторится картина 90-х, когда в магазинах все было, но купить это все могли лишь сотрудники компаний, чья зарплата была привязана к долларам».
Подвести черту будет уместно с помощью аналогий, которые приводит политический обозреватель Иван Яковина. Нынешние попытки Центробанка обуздать инфляцию в России напоминают ему борьбу с тараканами с применением реактивного огнемета. Когда уничтожаются не столько насекомые, сколько многоэтажки с людьми, в которых эта живность поселилась. Сверхжесткая монетарная политика бьет одновременно и по бизнесу, и по населению; создаются все условия для идеального шторма, для сложения многих негативных факторов в единую неодолимую силу под русским народным названием «п....ц».
Если Набиуллину заставят понизить ставку (или уволят и понизят уже без нее), в этот день начнется отсчет времени, оставшегося до инфляционной гибели российской экономики. Если же Кремль примет сторону Набиуллиной, это обернется массовым банкротством заводов, о чем и предупреждает ЦМАКП в своей аналитической записке. Выбор из двух зол предельно прост и плох, резюмирует Яковина: либо стагфляция, либо гиперинфляция; либо извольте получить кирпич на голову, либо поторопитесь шагнуть в омут с гирей на шее.
Но опять же не Банк России заварил всю эту кашу из санкций, бюджетного импульса, кадрового дефицита и прочих несъедобных ингредиентов.
