Постсоветская Азия: взрыв неизбежен? наша аналитика

Игорь Панкратенко, автор haqqin.az

Военные учения всегда смотрятся впечатляюще, и недавние маневры сил ОДКБ в Таджикистане – не исключение. Грозная боевая техника, «Искандеры», сокрушительный удар с воздуха фронтовых бомбардировщиков, лихой спецназ – и «вторгшийся с сопредельной территории условный противник» втоптан в землю, повержен и повязан. Но поможет ли вся эта мощь в борьбе с салафитским подпольем, раковой опухолью, пронизывающей государства Центральной Азии? Остановит ли она волну радикализации населения, охватившей регион?

Потяни нитку…

Писать о постсоветской Центральной Азии «в целом» - всегда сложно, уж слишком она разная. Демократия на грани анархии в Киргизии, авторитаризм в Узбекистане и запредельный культ «отца нации» в Туркменистане. Пусть с трудностями, но динамичная экономика Казахстана и откровенная нищета в Таджикистане… Отличий, что в политике, что в общественном устройстве, что в экономике – масса. И на все это накладываются внутрирегиональные противоречия, интриги внешних игроков – России, США и Китая, интересы Турции и Ирана, пылающий огнем у границ Афганистан… Потяни нитку – и вытащишь клубок противоречий, каждое из которых может в любой момент рвануть, забрызгав кровью не только одну страну, но и всех ее ближних и дальних соседей.

Впрочем, взрывы здесь уже гремят, и плохая их слышимость объясняется лишь тем, что внимание мировой общественности привлечено к событиям на Ближнем Востоке. Или – Афганистану. Ну или – к Африке. А между тем цифры террористической активности в постсоветских государствах Центральной Азии выглядят впечатляюще. Так, за период с 2001 по 2015 год в регионе было зарегистрировано более 85 000 (восьмидесяти пяти тысяч!) случаев терроризма. В среднем – 5 667 случаев в год. Или – по 31 теракту каждые два дня.

Хроника террористической войны

2005 год, Узбекистан, Андижан. Предпринята попытка исламистского мятежа, подавленная правительством. По официальным данным, жертвами массовых беспорядков в Андижане стали 187 человек, в том числе 60 мирных граждан и 31 сотрудник правоохранительных органов. В ходе антитеррористических мероприятий, проводившихся после мятежа, ликвидированы 94 террориста, 76 получили ранения.

2010 год. Бишкек. Киргизия. прогремел взрыв, были ранены четыре человека, ответственность на себя взяла группировка «Жайшуль Махди». В следующем году ее боевики убьют трех милиционеров.

В казахстанском Таразе (бывший Джамбул) в 2011-м году «последователь исламизма» Максат Кариев устроил настоящий массакр: последовательно убил двух сотрудников Комитета национальной безопасности (КНБ), потом захватил автомобиль и ограбил оружейный магазин, убив там охранника и посетителя, после чего стрелял из гранатомета по зданию КНБ и подорвал себя при задержании вместе с полицейским. В том же году в Актюбинске (Актобе) некий Рахимжан Махатов взорвал себя у здания КНБ; затем смертник подорвал автомобиль у следственного изолятора КНБ в Астане.

Тот же 2010, Таджикистан. Взрыв прогремел внутри здания регионального отдела по борьбе с организованной преступностью областного УВД. По данным местных СМИ, взрыв был настолько сильным, что волной были выбиты стекла в машинах и домах в радиусе 500 метров. Среди погибших - 17 человек, тяжелые ранения получили 20 человек.

2012. Казахстан. Массовое убийство в Иле-Алатауском национальном парке Алатинской области. Погибли 12 человек: шесть жертв скончались от многочисленных ножевых ранений. По оценке МВД, преступления были совершены членами группировки приверженцев религиозного экстремизма с целью сокрытия своего местонахождения.

И так далее. Причем это только то, что вызвало серьезный общественный резонанс, да и местные власти в последние годы стали гораздо скупее на информацию о происходящих терактах. Зато о них заговорили в других странах, куда массово едут в поисках работы выходцы из государств региона – например, в Турции (нападение на международный аэропорт Ататюрка в Стамбуле) или в России (недавние взрывы в петербургском метро).

Кроме того, «по различным подсчетам, в Сирию и Ирак отправилось от 2000 до 4000 граждан Центральной Азии… Это далеко не первые признаки того, что глобальный джихадизм распространился и на Центральную Азию», - пишут в одном из самых серьезных исследований по теме радикализации Центральной Азии эксперты Эдвард Лемон и Джон Хизершоу.

Взаимные обвинения: кто же виноват?

Общим местом уже является утверждение, что основной причиной радикализации является нищета и безысходность, отсутствие всяких социальных лифтов для молодежи. Отчасти это справедливо. Население тех же Киргизии и Таджикистана, те, кому не повезло принадлежать к влиятельному и богатому клану – пребывает в нищете без всякой надежды на лучшее будущее.

Знаете, что такое местная бедность?

Это когда максимум, который можно потратить на питание в Киргизии, составляет $1,4 в день. Ну а те, кто находится за чертой бедности, могут потратить на еду не более 86 центов. И так живут примерно 57% трудоспособного населения. В бедности живут 41% детей, а еще 7% - в чрезвычайной нищете. Кстати, то, что в основном за чертой бедности живут безработные, — миф. Таких семей по Киргизии всего 3 процента. Подавляющее большинство нуждающихся имеют работу.

Местная бедность - это когда в Таджикистане пенсия $30 считается нормальной, $40-45 – хорошей, а $60 – настолько огромной, что на нее можно еще и подкармливать безработных детей. Семья из десяти человек живет на 150 долларов в месяц – и это по местным меркам считается «хорошим раскладом».

Кстати, согласно Глобальному индексу голода-2015, Таджикистан занял 8-е место по уровню недоедания в мире и первое в регионе Восточной Европы и странах СНГ. По этому показателю республика оказалась среди таких стран, как Чад, Зимбабве и Северная Корея. При этом, по данным исследования Международного исследовательского института продовольственной политики (МИИПП), число голодающих в стране растет. Так, за последние 20 лет уровень голодающего населения в Таджикистане вырос с 30,6 до 33,2%. То есть в Таджикистане сегодня голодает треть населения.

Выход что для жителей Киргизии, что для граждан Таджикистана, только один – «чемодан, вокзал, Россия», трудовая миграция. По разным оценкам в РФ сейчас живут и работают от пяти до семи миллионов граждан Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана - в основном, молодые люди.

И вот здесь возникает интересная коллизия. Статистика утверждает, что, например, более 80% известных таджикских бойцов ИГИЛ были набраны во время работы в качестве трудовых мигрантов в России. Москва обвиняет своих центральноазиатских партнеров в том, что они приезжают уже «зараженными» идеями салафизма. «Нет», - возражают в Бишкеке и Душанбе, - «радикальными исламистскими идеями они проникаются именно у вас. Именно у вас, столкнувшись с дискриминацией, коррупцией и издевательствами, они становятся легкой добычей вербовщиков».

Взаимное недоумение: как с этим бороться?

Что интересно – правы и те, и другие. Да, вербовщики активно действуют на территории России. Но в большинстве своем их контингент составляют отнюдь не наивные юнцы, а люди со сложившимися взглядами и убеждениями «лучше в салафиты и боевики, чем такая жизнь».

Впрочем, о вербовке и активности салафитов в России – как-нибудь в другой раз. Здесь и сейчас нам важно понять, что корни радикализации, политической или религиозной – кроются, помимо прочего, в действиях властей ряда постсоветских государств, и лидером здесь безусловно является президент Таджикистана Эмомали Рахмон, которого с апреля нынешнего года журналисты местных государственных СМИ, а также все должностные лица республики обязаны упоминать исключительно с полным указанием его титула: «Основоположник мира и национального единства — Лидер нации», что закреплено специальным законом.

Кстати, 26 октября 2016 года депутаты нижней палаты местного парламента единогласно проголосовали за придание Эмомали Рахмону статуса основателя независимого Таджикистана, но это так, мелкий штрих к уже завершенному портрету диктатора, уверенно ведущего страну к катастрофе.

И дело даже не в том, что он и близкие к нему кланы полностью приватизировали страну, а точнее – все, что в ней может приносить прибыль. Дело даже не в том, что в Таджикистане самый классический феодализм. Главное – что своими действиями Рахмон и его команда своей политикой буквально отдают страну в руки радикальных исламистов.

Спровоцировав в 2015 году «мятеж» генерала Абдулхалима Назарзода, Рахмон разгромил Партию исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) – не только умеренную исламскую оппозицию, но и, между прочим, одного из гарантов мирного соглашения, подписанного после окончания гражданской войны в стране.

При всех своих недостатках эта партия была достаточно надежным буфером между обществом и исламистами. Кстати, несколькими годами ранее, стремясь внести раскол в ряды религиозной оппозиции, таджикские власти пошли на расширение сотрудничества с радикальным исламистским движением «Салафия». Которое, по замыслу сценаристов из президентского дворца «Кохи Миллат», должна была подорвать влияние ПИВТ в обществе.

Получилось ровно наоборот – не власть использовала салафитов, а те использовали власть, укрепив свое влияние в стране, завербовав новых сторонников и получив союзников во властных силовых структурах. По некоторым оценкам, общая численность приверженцев «салафитской» идеологии, по сути – тех, кто состоит в подполье или готов всячески поддерживать его деятельность, достигает сегодня в республике порядка 30 тысяч человек. Более чем достаточно для организации в «час Х» массовых беспорядков с последующим переворотом.

Безмолвие Москвы и остальных

Более того, разгромив ПИВТ, власти еще и облегчили салафитам задачу, поскольку уничтожили их оппонентов, открыв широкий простор для вербовки недовольных режимом как религиозных, так и светских элементов.

То же самое происходит и в отношении таджикских трудовых мигрантов. Спецслужбы Душанбе активно воздействуют за рубежом на покинувших страну лидеров светской оппозиции. Но свято место пусто не бывает и нишу репрессированных оппозиционеров занимают вербовщики экстремистов.

Сильно ли поможет в отражении этой нарастающей день ото дня угрозы военная мощь ОДКБ, заточенная под операции против крупных отрядов боевиков? Лично меня терзают смутные сомнения, поскольку идиотов, ходивших в атаку на занявшие оборонительные позиции крупные воинские подразделения, в среде исламистов поубивало годам так к 2007-2008.

А Рахмон навязывает ОДКБ и Москве именно такой сценарий как основную угрозу. Попутно позиционируя себя как единственного гаранта стабильности Таджикистана. Требуя денег и политической поддержки.

Прекрасно зная, что Основоположник мира и национального единства — Лидер нации ведет двойную игру (одновременно договариваясь и с Россией, и с китайцами, и с США, беря деньги от всех), а Кремль вынужден закрывать на это глаза и платить Душанбе за лояльность.

Что только ухудшает общую ситуацию, поскольку салафитское подполье и экстремисты используют каждую минуту для укрепления своих позиций в регионе. Ситуация накалена, и нужен совсем небольшой толчок, чтобы он пошел вразнос. А следом за ним – Кавказ, со всеми вытекающими отсюда геополитическими последствиями. И пока что адекватного ответа на эту вполне себе сформировавшуюся угрозу нет ни у элит региона, ни у внешних системных игроков…