Шкатулка банкира Чингиза Асадуллаева воскресное чтиво

Лев Маас, автор haqqin.az

И окунулся я в прошлое. Нет, не окунулся. Я оказался в нём. В том, в котором никогда не жил. Разве только в прошлой жизни. Если таковая, конечно, имеет место… Правда, со мной, нет-нет, а иногда случалось, что некая непонятная сила вдруг останавливала меня возле сохранившихся светлых осколочков старинных строений. И тогда я почему-то долго и завороженно смотрел на них. Будто я их некогда, давным-давно, уже видел. Стоял пред ними и видел их еще обнесенными строительными лесами. Мистика!..

Наверное, потому, что об этом, былом, затонувшем в пучине времени, мне приходилось читать. И слышать тоже доводилось. В лучшем случае на трогательных эмоциях. А в худшем – безлико, как в научных опусах, стиль которых больше походил на сухое и гулкое уханье барабана. В них не было жизни. И  его, того ушедшего, я в них никак не мог разглядеть. А тут…

Стоило лишь мне открыть этот, лежащий передо мной изящный коробок с оттиснутой на нем строчкой «Бакинские тайны», и я враз переместился в иное измерение. «Не коробок, а ящик Пандоры», - подумалось мне. С одной лишь существенной разницей: из чрева его не повылетали гадости человеческих пороков - в нем лежала книга. Необычная книга. Совсем не похожая на привычные нам другие.

Она, как и коробок, была совсем не из нашего мира. А из того, где поднимали к небесам таинственнейшие египетские пирамиды, а люди писали на хрупком папирусе, который потом сворачивали в дошедшие до нас свитки. И листы той книги, с оставленным на них каллиграфом загадочной монограммой «АБ»,  были изготовлены из того самого папируса. Лишь мерцающие матовостью вставленные в них пластиночки, называемые нами дисками, говорили, что они сотворены сегодня. В них узнаваемые звуки далекого прошлого: металлическое позвякивание желонки, спускаемой бригадой мазутчиков в вырытую ими же киркой и лопатой глубокую скважину; отбивающая на стыках рельсов мощные ритмы первая в СССР электричка;  хриплые басы гудков, курящих в небо черным дымом пароходов... И люди… Яркая галерея безмолвно застывших благородных лиц…

Может, поэтому, возвышающийся над этим всем голос, говоривший не на наречии инопланетного существа, а на нашем родном языке, кажется совсем не из мира сего. Он звучал Оттуда, из-за невидимой, но плотной драпировки Времени. И Оттуда, с невероятной  гипнотической силой, затягивал в то, что скрывалось за тканью той, непроницаемой занавеси. И он, этот задушевный голос нашего современника Фуада Ахундова, въедливейшего Колумба реальных историй, ставших Бакинскими тайнами, , как слепца вел меня по жизни, которую некогда я, всё-таки, знал.

Фуад Ахундов

Я в нем же, в моём родном Баку. Только совсем в другом. В городе позапрошлого столетия. Я им дышу. Я его слышу. Я его вижу…  Вижу в живых лицах ярких личностей, стяжавших своему городу неувядаемую славу и удостоившихся редкой и высокой чести быть отмеченными в по сию пору скрываемом от глаз широкой публики исторического фолианта «300-летие царствования Дома Романовых». Представьте, что в нем есть целая глава, посвященная нефтепромышленнику Шамси Асадуллаеву – человеку, об общественной и благотворительной деятельности которого люди слагали легенды. Более высокой степени народного признания и любви наша земная юдоль, согласитесь, не знала от века.  

Да, легенды, конечно, легендами, явью же было то, что именно с него началось формирование национальной интеллигенции. Вот что писалось о нём в том, отнюдь не грешащим предвзятостью и ставшим ныне раритетом мировой культуры юбилейном издании императорского двора:

 «Он жил и вырос в стране нефти, где люди благодаря своим природному уму, энергии и воли с невероятной быстротой превращаются из бедняков в миллионеров…»

Давно было замечено, что люди, приходящие в этот мир с предназначением свыше, отмечены внешним благородством. Ну как, спрашивается, глядя на это, вылепленное самой природой, полное  аристократического достоинства лицо Шамси Асадуллаева, можно допустить мысль о том, что он не голубых кровей, а простолюдин, родившийся в бедной крестьянской семье?!

Шамси Асадуллаев

Или как мог стать шах-ин-шахом Персии простой сарбаз (солдат) – Пехлеви?..  Наверное, мелькнуло у меня, пройдет время,  и наши потомки, всматриваясь в снимок Гейдара Алиева, не без удивления произнесут: «Он пришел сюда, отмеченный печатью небес!» Да,  знак Небес бывает различим и в облике людей, и в линиях далеко не безоблачных их судеб. А они, Отмеченные, оставляют после себя бессмертные плоды дел своих. Как тот же самый дворянский род Ашурбековых, которыйпросто не мог не быть упомянутым в книге «300-летие  царствования Дома Романовых»…  

Нам, воздевающим руки к Богу в роскошной соборной мечети Тезе пир и в святилище Голубая мечеть, ныне и в голову не приходит, что своими молитвами мы отдаем дань тем, кто воздвиг их. Это были Ашурбековы…

…- Что это за интересная щкатулка? -  выбрасывая меня из навеянного книгой наваждения, спрашивает гостивший у меня друг.

Он показывает на коробок.

- Покои этой книги, - протягивая ему «Бакинские тайны», говорю я.

Он берет её в руки, снова бросает взгляд на коробок, названный им шкатулкой, и, с изумлением вытаращившись на меня, выдыхает:

- Это, друг мой, не покои! Это усыпальница фараона!.. Знаешь, каких деньжищ эта вещь стоит? Это роскошнейшее подарочное издание, достойное  глав государств.

Он, Валерий Михайлович Ковалерчик, известный в Советские времена полиграфист, знал о чем говорит. Он издавал подарочные сборники стихов Пушкина, Лермонтова, Блока, Пастернака… Он же несколько лет, под эгидой ЦК комсомола (была когда-то такая молодёжная организация), выпускал созданный по его инициативе журнал «Кругозор» с говорящими и поющими страницами. В них вклеивались поливиниловые пластинки. Ни дисководов, ни компьютеров тогда не было. Этот бумажно-пластиковый журнал отдаленно напоминавший «Сборник DVD Бакинские тайны», пользовался оглушительной популярностью. Его, к неудовольствию любознательной и читающей публики, закрыли. Из-за нехватки средств. А мне и моим ровесникам довелось читать и слушать опубликованных в нем Окуджаву, Высоцкого и Бюль-Бюля… Кстати, материал о нем, легендарном азербайджанском певце, отце известного ныне Полада Бюль-Бюль оглу, предложил редакции и оформил сам Валерий Михайлович. Дело всё в том, что корни его семейства берут начало в Баку. Его отец, Михаил Ефимович, родился здесь и здесь же работал финансистом в Бакинской электрокомпании. Это и положило начало нашей с ним дружбе…

- Ба! Да тут и Евсей Яковлевич Гиндес! – впившись глазами в одну из страниц, выкрикивает Ковалерчик. - Правильно! Правильно тут написано, - тыча пальцем в середку книжной страницы и не умеряя эмоций, твердит он. – Его, доктора Гиндеса, здесь у вас  действительно называли «детским богом»… Он спас моего отца от смерти. Его могла унести в мир иной скарлатина. Папе шел 12-й год. Дед с бабкой думали, что он не выживет. Посинел и уже не мог дышать. Тогда-то дед и кинулся к соседу – врачу-педиатру. Мол, спасай! Состояние было критическим. Дед с бабкой - в слезах, а он, врач, улыбаясь, повторял: «Все будет хорошо!» А потом, цыкнув на стариков, сказал: «Миша, живо неси свое камышовое удилище. Его я видел в прихожей…»  Он отломил от удочки кусочек, продул его, окунул в водку, а затем молниеносно скальпелем сделал на горле надрез. Оттуда хлынула сукровица и желто-белые сгустки. В надрез он сунул камышинку, и папа задышал… Тем доктором был Евсей Гиндес.

Валерий читает и чуть не со слезами на глазах слушает диск, воспроизводящий рассказ  дотошного исследователя бакинских тайн о наиболее ярких представителях городской еврейской общины, которые успешно работали здесьи  до революции и после неё. И, конечно же, о спасшим его отца «детском боге» Евсее Яковлевиче Гиндесе…

- Великая книга,- не без дрожи в голосе говорит он. - Она превыше тех деньжищ, что пошли на её издание. Намного. Какой, интересно, меценат руку к ней приложил? – спрашивает он, листая сборник. – Ах вот! Председатель Наблюдательного Совета ОАО «AGBank» Чингиз Асадуллаев!. Браво!!! – хлопает он в ладоши, а затем, словно чем-то внезапно осененный, спрашивает:

Чингиз Асадуллаев

- А этот Шамси Асадуллаев не его ли предок?

- Наиближайший! - киваю я.

- Понятно, - задумчиво тянет он и после небольшой паузы неожиданно добавляет:

- Мне припомнился Булгаков. Его «Мастер и Маргарита». Помнишь, Воланд разрешает Маргарите запросить у него что только она ни пожелаетт. И она стала просить за других…Челядь Воланда обомлела. А пораженный Воланд произнес: « Кровь… Что значит кровь…»

Это неожиданно точное и впечатляющее сравнение, признаться, поразило и меня... Кровь! Вот и утверждай после этого, что нет ее, Божьей печати, на благих людях, что приходит в сей мир…