Трамп не уронит нефть
Дональд Трамп в ходе избирательной кампании обещал «уронить» цены на нефть.
«Бури, детка, бури!», - таков был его слоган, подразумевающий резкое увеличение нефте-и газодобычи в США. В ходе кампании он также не раз повторял, что, мол, при цене на нефть 40 долларов за баррель Россия останется без денег и вести дальше войну на Украине не сможет. По силам ли ему согнуть нефтяные котировки в бараний рог?
Начнем с того, что падение цен на нефть в мировом масштабе невыгодно не только Москве, но и всем нефтедобывающим странам, включая многих ключевых союзников США. Скажем, про Саудовскую Аравию часто говорят, что ее цена добычи нефти чуть ли не самая низкая в мире – 10 долларов за баррель. Только забывают добавить, что бюджет Королевства зависит от поступлений от продажи нефти не менее чем на 75%, а жить саудиты привыкли на широкую ногу. Посему уровень бездефицитного бюджета страны в 2023 году означал цену на нефть в районе 80 долларов за баррель, а в нынешнем – уже более 95 долларов (оценки МВФ).
Минимальная себестоимость добычи нефти в самих США составляет от 31-35 долларов для традиционных наземных скважин Юго-Востока, но она гораздо выше за баррель при глубоководной добыче и для сланцевой нефти. В среднем – около 54 долларов за баррель. При падении цены ниже начнется консервация скважин (что само по себе дорого) и, соответственно, снижение добычи в целом. Так что чрезмерно низкие цены на углеводороды невыгодны самой Америке, и демпинговать она вряд ли станет.
Что Трамп действительно может сделать, так это помочь американским нефтяным корпорациям (тесно связанным с Республиканской партией) увеличить прибыли. За счет смягчения госрегулирования (например, в области экологических стандартов), налоговых льгот для инвестиций в геологоразведку и добычу, заморозки роялти и арендных ставок для нефтедобычи на федеральных землях, стимулируя тем самым увеличение собственной нефте- и газодобычи. Он так обещал, по крайней мере. Не зря он просил нефтяные корпорации скинуться на его избирательную кампанию до 1 млрд долларов (в реальности они дали 75 млн долл., что тоже немало) – мол, при мне все с лихвой компенсируете.
Мощности американской нефтедобывающей отрасли действительно большие, однако это не бездонная бочка, из которой можно увеличить откачку в разы по команде. Нефтянка и при Байдене чувствовала себя неплохо, увеличив добычу с 11 млрд баррелей (в 2020 году, последнем году правления Трампа) до почти 13 млрд.
Америка стала чистым нетто-экспортером нефти в 2020 году, впервые с 1949 года. При этом продолжает импортировать значительное количество нефти, в том числе для переработки и потом реэкспорта нефтепродуктов, исходя из условий логистики, международной кооперации, смягчения колебаний цен на рынке и пополнения (или уменьшения) собственных стратегических запасов. В 2022 году общий экспорт нефти составил 9,52 млн баррелей в день, а импорт — около 8,33 млн б/д. В 2023 году США импортировали 8,51 млн б/д нефти из 86 стран, экспортировав 10,15 млн б/д в 173 страны. Экспорт только сырой нефти в объеме около 4,06 млн б/д в день составил 40% от общего валового ее экспорта США. Чистый экспорт нефти, таким образом, составил 1,64 млн б/д в 2023 году.
Пятью крупнейшими экспортерами нефти в США в 2023 году были Канада, Мексика, Саудовская Аравия, Ирак и Бразилия (одновременно в Мексику, Канаду и Бразилию шло небольшое количество и экспорта нефти и нефтепродуктов). Пятью крупнейшими импортерами американской нефти выступали та же Мексика (11% объема экспорта), Китай (10%), Нидерланды (9%), Канада (8%) и Япония (6%). При этом доля США в мировой нефтедобыче составляет примерно 22%, у Саудовской Аравии и России по 11%. Однако подавляющая часть этой нефти потребляется внутри страны. У той же России экспортная доля выше: экспорт нефти и нефтепродуктов из РФ в сентябре вырос до 7,5 млн баррелей в сутки (при общей добыче нефти 9,11млн б/с), а экспорт только нефти достиг в сентябре 4,84 млн б/с.
Сокращению мирового спроса на нефть может способствовать как раз тарифная политика Трампа, если он действительно развяжет торговые войны против Китая и Европы. В этом случае экономика КНР может почувствовать торможение (и сокращение спроса на энергоносители). На такой случай прогнозирует снижение общемирового спроса на нефть на 0,9 млн б/д в следующем году, что составляет менее процента нынешнего объема. Не фатально. Но и рынок в ответ отреагирует снижением нефтедобычи в тех же США, где нефтяные компании уже готовятся сокращать бурение, поскольку цены на сырую нефть в последнее время снижаются, и компании опасаются, что «тарифы от Трампа» усугубят ситуацию. Так что его предвыборное хвастовство по поводу того, что если бы он победил в 2020 году, то нефтедобыча нефти в США была бы «в четыре, пять раз выше нынешнего уровня» — это только хвастовство и ничего более. Рынок так не работает.
Трамп может, конечно, отменить налоговые льготы для производителей возобновляемой энергетики и электромобилей, что, безусловно, поддержит нефтяной рынок, но отнюдь не в сторону понижения цен. Способствуя попутно снижению всеобщего хайпа вокруг электромобилей – они не так уж дешевы в эксплуатации. Также, скорее всего, Трамп отменит указ Байдена на мораторий на экспорт СПГ (с начала текущего года), после чего Минэнерго возобновит выдачу лицензий на экспорт.
Не зря США усиленно давят на российских производителей СПГ, обложив их санкциями и фактически заблокировав рост производства СПГ. Однако если Трамп еще и затеет торговые войны с основными партнерами Америки, то куда и кому Америка будет сбывать свой СПГ? В прошлом году США стали крупнейшим экспортером СПГ в мире - 11,9 млрд кубических футов в день. На втором месте Австралия и Катар (10,1–10,5 млрд куб. футов/д), на третьем месте Россия (4,2 млрд куб. футов в день). Основным направлением экспорта США была Европа (66% экспорта), затем Азия, включая КНР (26%).
Начиная против этих стран торговые войны, Америка в очередной раз «выстрелит себе в ногу». Так что, скорее всего, даже Трамп не сможет пойти против реалий взаимоувязанных между собой мировых рынков. Потому что популистские обещания во время предвыборной кампании – это одно, а реалии конкретной политики после прихода к власти – совсем другое.
