Белорусский писатель Владимир Мироненко в поздравлении по случаю 80-летия Победы пишет: «С силами ада не шутят. Даже если они варят баварское пиво».
А мы тем временем живем в эпоху, когда ад практически романтизирован. И те, кто начал приравнивать коммунизм к фашизму, уже пытаются представить последний как нечто более достойное. Что неудивительно. Ведь фашизм — это идеология мелкой буржуазии и голодной мещанской прослойки, способствующая их мобилизации и неизменно ведущая к капитализму. При котором, собственно, мы и живем.
В свое время Теодор Адорно задавался вопросом: «Как жить после Освенцима?». Оказалось, можно и жить после Освенцима, и забыть Освенцим, и даже превращать в Освенцим новые территории. И как писал Альбер Камю, «Не ждите Страшного суда - он происходит каждый день».
Народный артист СССР актер Василий Лановой вспоминал, как журналисты в Европе спрашивали его: «Вы все еще говорите о Победе? Мы уже давно забыли о ней». А когда Лановой интересовался: «Сколько дней сопротивлялись Гитлеру ваши страны?» - они молчали. Польша продержалась 28 дней. За эти же четыре недели немцы на Сталинградском фронте смогли захватить лишь несколько домов. Франция, готовившаяся к войне с Гитлером более года, сдалась через 40 дней, Дания - за сутки, а Чехословакия и вовсе была уничтожена без единого выстрела.
Советские солдаты неделями держали оборону в подземных катакомбах Аджимушкая в Крыму, а вся Европа была захвачена вермахтом за каких-то три месяца. И кто сегодня помнит или хочет помнить, что за освобождение государств Европы свои жизни отдали миллионы советских солдат? Европа все это забыла. Забыла и то, что всем своим прогрессивным обликом, которым она так гордится, обязана именно советскому солдату. Без той Победы современной Европы просто не существовало бы.
Когда Европа аплодировала Гитлеру, ведя тем самым континент к аду концлагерей смерти, чешский писатель Карел Чапек писал антиутопию «Война с саламандрами». Она увидела свет в 1936-м, и в том же году Чапека вновь выдвигают на Нобелевскую премию по литературе. Эксперты пишут хвалебные рецензии и настойчиво рекомендуют наградить именно его.
Заключение Нобелевского комитета тоже начинается с похвал в адрес чешского прозаика, но затем следует такая фраза:
«…Однако считать «Войну с саламандрами» значительным произведением нельзя». Якобы в романе наблюдаются «немыслимая оторванность от реальности», «ужасно безвкусный стиль», «шутовской апокалипсис», «банальность художественных поисков», и все это, по мнению академиков Нобелевского комитета, мешает Чапеку быть «настоящим писателем».
Истинная же причина была совершенно иной. «Война с саламандрами» — это антифашистская антиутопия, направленная против нацистской Германии и ее расистской, милитаристской, националистической политики. Это книга о конце человеческой цивилизации, роман-предупреждение.
Пока другие не считали нацистов серьезной угрозой, Карел Чапек жил со страхом перед надвигающейся катастрофой. «Война с саламандрами» пропитана ужасом перед агрессией обезличенной массы, перед дикостью инстинктов, перед надвигающейся экспансией нацизма. Чапек предупреждал: цивилизация стоит перед смертельной угрозой, а те, кто должен ей противостоять, либо спят, либо безразличны, либо играют с нацистской Германией в «кошки-мышки».
Таким образом, в 1936 году у Нобелевского комитета был шанс оценить самое актуальное произведение года. Но они предпочли его очернить. Потому что прототипом Верховной Саламандры в романе был Адольф Гитлер. Потому, что Чапек ясно указывал источник угрозы — нацистская Германия и ее фюрер. А это было не по душе комитету, принимавшему решения из сугубо политических соображений и опасавшемуся задеть ненароком чувства главы Третьего рейха. Академики сочли роман оскорблением для руководства нацистской Германии, а потому поступили как политики, а не литераторы.
Уже вскоре антиутопия Чапека стала реальностью. Через два года с благословения Лондона и Парижа нацисты разделили родину писателя, Чехословакию. Через три года пала Польша, еще через год — Франция. Карел Чапек умер в декабре 1938 года — через два месяца после печально известного Мюнхенского соглашения, так и не дожив до большинства своих ужасных предсказаний.
Ну а в 1939 году то, о чем писал великий фантаст в «Войне с саламандрами», стало реальностью - началась Вторая мировая война, и Европа рухнула.
Но даже в начале мая 1945 года, уже после того, как Гитлер покончил жизнь самоубийством, а над рейхстагом был водружен красный флаг, чешские рабочие на заводах в Праге продолжали производить оружие для вермахта. И именно Прага была освобождена от нацизма позже всех городов Европы. Разумеется, ценой крови советских солдат.
Ну, кому удобно помнить столь постыдную историю? Чехам? Датчанам? Французам?..
Призову в очевидцы одного из лидеров французского Сопротивления Эмманюэля д’Астье и его мемуары «Семь раз по семь дней». Прочитав их, начинаешь понимать, почему Франция решила заменить голую правду на легализацию коллаборационизма, почему ей понадобилось менять местами лицо и изнанку и внушать новым поколениям, что сражались две силы зла, но героическая Франция сумела победить обе.
Вот только в июне 1940-го Париж был сдан без боя. А французская армия после прорыва линии Мажино разбежалась по домам, словно дети, застигнутые грозой. В штабе армии — тишина, как в монастыре, где молятся о пощаде. Министры пакуют чемоданы, генералы ищут ближайшие мосты к отступлению. Патриотизм валяется на перронах вокзалов рядом с брошенными тюками и велосипедами, а фашистская Германия въезжает в столицу мировой цивилизации не как захватчик, а словно гость, для которого заранее накрыт стол.
А спустя десятилетия все та же Франция, натянув маску гуманизма, будет просвещать другие народы, объясняя им, что такое права человека, демократия и мораль. Как будто это не она отдала себя врагу без выстрела, как будто не на ее улицах под восторженные аплодисменты буржуа маршировали колонны эсэсовцев. Как будто не ее генералы потом дружно заявляли: «Нас нельзя винить в поражении. Чтобы проиграть, нужно сражаться. А мы не сражались».
Говорят, что историю пишут победители. Во многом это действительно так. Но порой ее пишут те, кто вовремя сделал вид, что просто не заметил поражения. Или, что еще выгоднее, кто приписал эту победу себе.
А мы тем временем живем в эпоху, когда ад возвращается. Но уже не под топот сапог, а в стриминговых платформах на смартфонах.
И вновь с баварским акцентом…
