С началом израильской операции «Ам Калави» эксперты IT наблюдают крайне редкий и весьма показательный феномен в закрытых цифровых экосистемах: массированный цифровой прорыв в одну из самых цензурируемых стран мира — Исламскую Республику Иран.
Несмотря на активную фильтрацию трафика в Иране, ограничения доступа к глобальным платформам и уголовное преследование за использование VPN, миллионы иранцев, особенно молодежь, нашли способы следить за информацией, поступающей из Израиля. Причем речь идёт не об абстрактных новостных заголовках, а о контенте, целенаправленно распространяемом на фарси израильским Министерством иностранных дел.
Данные, собранные цифровыми аналитиками за первые 24 часа с момента начала операции, выглядят беспрецедентно: 20 миллионов просмотров только на аккаунтах МИД Израиля в соцсетях. Из них 14 миллионов — в Instagram, включая более двух миллионов просмотров поста о ликвидации высокопоставленных офицеров КСИР. Видеообращение Нетаньяху к гражданам Ирана собрало свыше 1,4 миллиона просмотров, а публикации в X (бывший Twitter) - ещё 4,5 миллиона просмотров и сотни репостов.
Facebook также показал высокий охват — более миллиона просмотров за сутки на персидском контенте.
Эксперты в области информационной политики и диджитал-стратегий отмечают, что речь идет не просто о всплеске интереса. По их мнению, мы наблюдаем в реальном времени за разрушением традиционной архитектуры цифрового контроля. Несмотря на активную цензуру и дорогостоящие государственные фильтры, иранские пользователи находят лазейки — в основном через VPN, прокси и теневые CDN. Это говорит, во-первых, о технической грамотности иранской аудитории и, во-вторых, о глубоком уровне недоверия граждан ИРИ к официальной информации внутри страны.
Географический анализ источников трафика подтверждает эту гипотезу. Почти 90 процентов всей вовлеченности приходится непосредственно на Иран. Более трети — только из Тегерана, также значительную активность проявляют пользователи в Мешхеде, Йезде и Ширазе. Возрастной профиль подписчиков (основной кластер — мужчины от 25 до 44 лет) соответствует поколению, выросшему в условиях санкций, цифровых ограничений и региональной изоляции, и теперь ищущему замену монопольному нарративу. Женская аудитория составляет около 13,6 процента, что, учитывая общее положение женщин в Иране, можно рассматривать как выражение скрытого цифрового протеста.
С технической точки зрения, стратегия Израиля демонстрирует крайне грамотную настройку информационных каналов: визуально насыщенный контент на персидском языке, рассчитанный на мобильные устройства и оперативно синхронизированный с реальными событиями — именно такой подход наиболее эффективен в условиях ограниченного пропускного канала и высокой цифровой конкуренции. Израиль не просто ведёт разъяснительную кампанию — он фактически разрывает в реальном времени «великий файрвол» Ирана.
Особое внимание стоит уделить эмоциональному фону пользовательских откликов. Комментарии вроде «мы знаем, и поэтому доверяем вам» демонстрируют не только информационный интерес, но и психологическое смещение доверия — от внутреннего режима к внешнему источнику. Что потенциально подрывает устойчивость пропагандистского монолита внутри Ирана и создаёт предпосылки для формирования новых общественных ориентиров.
На уровне стратегического анализа мы имеем дело с новой формой информационного воздействия, когда «мягкая сила» реализуется не через культурную продукцию или традиционную дипломатию, а инструментами точечной, сегментированной цифровой операции. Израиль, по сути, формирует в аудитории вражеской страны вторичный информационный контур — то есть параллельную и информационно исчерпывающую реальность, доступную, что называется, из первых рук.
Режим в Тегеране проигрывает сейчас не только технологически, но и на уровне восприятия. Иранская молодёжь всё меньше верит в информационную автономию режима аятолл, а всё больше взаимодействует с внешними источниками. Для политических режимов, основанных на контроле за информацией, это — одна из самых глубоких и стратегических угроз. Как мы видим, в XXI веке информационная война идёт не только за контроль над спутниками и радиочастотами, но и за то, кто первым успеет опубликовать пост в Instagram с нужным нарративом.
Таким образом, кейс Ирана — это уже не иллюстрация цифровой уязвимости закрытого общества, а модель будущего конфликта, в котором границы между военными, политическими и информационными фронтами окончательно размываются.
С учётом растущей роли искусственного интеллекта, алгоритмической модерации и новых форм децентрализованного интернета такие случаи — мощный сигнал к пересмотру всей системы государственной информационной обороны.
