Как-то раз в далёком уже 2018 году я проходил мимо тбилисского Дворца спорта и обратил внимание на афишу — с неё на мир смотрел молодой человек восточной внешности, с голливудской улыбкой и явно персидской фамилией, приглашавший на свой концерт. Очевидно, это был какой-то иранский поп-певец, приехавший в столицу Грузии в разгар туристического сезона.
Так уж получилось, что в день этого самого концерта я вновь оказался у Дворца спорта. Перед ареной толпились сотни людей — по-летнему ярко и свободно одетые. Молодые парни в цветастых рубашках, узких брюках и белых носках; девушки — сплошь красавицы, с аккуратными носами (явно прошедшими через руки пластических хирургов), в коротких юбках, платьях с глубоким декольте.
Это были не местные. Персидская фамилия артиста грузинам ничего не говорила — они вообще не проявили к мероприятию ни малейшего интереса. А нарядной публикой, собравшейся перед Дворцом спорта, были иранцы – те, кто временно жил в Грузии или приехал сюда в отпуск.
Как говорил классик: «Все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастная — несчастна по-своему».
И вот он, живой пример — современный Иран. Несчастливый по-своему, но так наглядно, что трудно представить ситуацию в какой-либо другой стране мира, где трагизм происходящего был бы столь очевиден.
Умный, образованный, продвинутый, по-настоящему цивилизованный народ, оказавшийся под пятой выживших из ума старцев-мракобесов, которые душат всё, до чего могут дотянуться. Эти старцы не вкладывают миллиарды в развитие своей страны, не строят дороги, школы или больницы — они направляют все ресурсы на разрушение жизней других.
При этом Иран — не отрезанный от мира кусок земли, это вам не Северная Корея и не Туркменистан, куда без спецразрешения не попасть. Иран достаточно открыт.
Я сам там ни разу не был, но хорошо знаю тех, кто был. Эти люди не знакомы друг с другом, не связаны между собой, но говорят одно и то же: иранцы — потрясающий народ и общение с ними ломает любые стереотипы. Иран, каким его рисуют СМИ, это совсем не та страна, которую видят люди на улицах Тегерана, Шираза или Исфахана.
В глазах большинства Иран — что-то вроде Йемена. То есть тёмное, дикое и гиблое место. Но стоит вступить в контакт с людьми, как все стереотипы рушатся. Иранцы похожи на турок: нация хоть и восточная, но настолько культурная, современная и образованная, что граница между Азией и Европой размывается прямо на глазах.
Позднее начинаешь узнавать больше. О техническом потенциале этой страны, о женщинах, получающих высшее образование, руководящих корпорациями и строящих бизнес. О том, что в повседневности большая часть жителей Ирана, официально именуемого «Исламской Республикой», весьма далека от религиозного фанатизма.
Иранцы — примерно такие же мусульмане, как грузины — христиане. Религия для них – скорее, ритуал, знак уважения к традиции, нежели настоящая вера, без которой не мыслишь свое существование.
Скажу больше: как ни парадоксально, но большинство иранцев вовсе не мечтают об уничтожении Государства Израиль. Конечно, утверждать, что иранцы любят евреев, было бы преувеличением. Но и ненависти - такой, чтобы годами подпитывать ее миллиардами долларов, пожирающих экономику и будущее страны, — тоже нет.
Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху не раз обращался к иранскому народу, признаваясь, что искренне восхищается его потенциалом. Конечно, можно подумать, что Нетаньяху, как и подобает политику, привычно лукавит, говорит то, что ему выгодно. Но, скорее всего, эти слова искренни, ибо то же самое говорят все, кто когда-либо общался с иранцами.
Массовые представления об иранцах рушатся даже при беглом взгляде: фотографии тегеранских вечеринок — молодёжь, музыка, алкоголь, нормальное человеческое общение — давно уже стали нормой. На вечеринках звучит западная попса, в бокалах — виски, в общении — лёгкость и свобода.
Да, есть Иран официальный — тот, что на плакатах и в телевизоре: угрюмый, строго нравственный, с полицией нравов и идеологией аскетизма. А есть другой — тот, что за дверями квартир. Иран, где можно купить алкоголь (продажу которого «крышуют» офицеры КСИР), где, как и везде в цивилизованном мире, смеются, спорят, ругаются и любят. Знакомая картина, не правда ли? Вы правы: Иран — это современная реинкарнация СССР. Та же двойственность: одна жизнь — для отчёта и телевидения, другая — для себя. Где официальная риторика - про светлое будущее, а на деле — бытовое лицемерие, коррупция, насилие и моральное разложение.
Иран живёт двумя жизнями. И далеко не каждый способен выдержать такой раскол внутри себя. Потому и бегут из страны.
По официальным данным, за пределами Ирана живут более 4 миллионов граждан Исламской Республики. Миллион — в США, сотни тысяч — в Европе. И заметьте: там они не взрывают метро, не создают этнические банды и, что особенно характерно, не сидят на пособии.
Кстати, а вы знали, что Пьер Омидьяр иранец? Я, например, не знал.
Вот о чём говорил Нетаньяху — что иранцы везде добиваются успеха и везде уважаемы, кроме собственной родины — объясняет многое. Кто-то, возможно, скажет: «Ну, это в Тегеране и в крупных городах — там всё по-другому. А в остальном Иране?..» И это — самая вредная из всех возможных ошибок.
Примерно такое же говорят и о Грузии: «Это в Тбилиси всё такое прогрессивное, а в глубинке — иная страна». Но правда в другом: именно Тбилиси и есть реальная Грузия. Потому, что сельская, в которой почти нет молодежи, вымирает, и этот процесс необратим.
В Иране то же самое. Более 75 процентов населения живёт в городах. В стране — восемь мегаполисов с населением более миллиона человек, включая 13-миллионный Тегеран. Ещё 36 городов с населением от 200 до 900 тысяч. Вот он — настоящий Иран. Иного уже нет.
В 1979 году иранский народ сделал ошибку - поверил проходимцам и с тех пор расплачивается за нее. Расплачивается не только деньгами, утекающими в ненасытную прорву террористических организаций «шиитского полумесяца», но и жизнью, свободой, будущим. Расплачивается кровью участников массовых протестов. А теперь и разрушением собственной страны.
Мне кажется, что они уже сполна расплатились. Даже сверх меры. Иранцы заслужили свободу, шанс на нормальную жизнь. И если он реализуется, это будет вторая великая справедливость после падения режима Башара Асада в Сирии.
Это будет высшая справедливость, которую народ Ирана заслужил по праву.
