Россия возвращается в Центральную Азию Туда, где уже доминирует Китай

Аркадий Дубнов, специально для haqqin.az

Об угрозах терроризма странам Центральной Азии, исходящих от структур запрещенного в России "Исламского государства", в Москве говорят постоянно в течение последних двух-трех лет. Говорили вслух, в кулуарах встреч, на конференциях - генералы, дипломаты, специально обученные пропагандисты...

Тем не менее, учитывая даже последний, то есть пропагандистский фактор, что само по себе обычно не вызывает особого доверия и рождает стремление “делить” сказанное на пять или даже на десять, реальность такова, что угрозы эти не выдуманы.

Другое дело, что, когда в Москве упрямо и настойчиво предлагают своим партнерам содействие в отражении этих угроз либо их профилактике, появляется впечатление, что за этим стоит нечто большее, чем забота о безопасности центральноазиатских государств, в первую очередь, тех, кто находится на передовой линии соприкосновения с Афганистаном. В столицах этих государств не говорят об этом публично, во всяком случае, официально, однако подозревают Россию или некоторых ее лидеров в стремлении вернуть или даже расширить свое военное присутствие и политическое влияние в регионе.

Несомненно, и в Москве этого не скрывают, Центральная Азия рассматривается как зона российских интересов хотя бы потому, что там проживают несколько миллионов русскоговорящих людей, рассматривающих Россию в качестве своей альма-матер. Все остальные аргументы, объясняющие уместность такого взгляда, вплоть до воспроизведения матрицы имперского отношения к бывшим “окраинам” царской, а затем и советской империи, также остаются вполне релевантными.

Да и если называть вещи своими именами, способны ли сегодня в Таджикистане, Киргизии или Туркмении, учитывая различную подготовленность силовых структур, адекватно противостоять террористической угрозе из Афганистана?

Вопрос остается открытым.

Речь идет не об угрозах со стороны “Талибан”, которые не потому не опасны для стран ЦА, что талибы белые и пушистые, а потому, что они представляют из себя национально ориентированную афганскую силу, интересы которой не лежат за пределами Афганистана. Разумеется, талибы от этого не перестали быть экстремистами и террористами, но в данном случае нас интересует их заточенность на террористическую экспансию в регионы ЦА. А таких фактов за почти четвертьвековую историю существования “Талибан” ни разу не отмечено.

Автор был первым российским журналистом, которому довелось встречаться с лидерами талибов в Кандагаре в 1995 году, еще до их прихода к власти в Кабуле в 1996-м, и тогда я уже говорил о необходимости вступить с ними в переговоры, чтобы избежать их радикализации.

Этот тренд возобладал лишь недавно, когда спецпредставитель президента России по Афганистану Замир Кабулов заявил, что Москва имеет каналы связи с умеренными талибами. Не вдаваясь в подробности того, что этот крен в политике Москвы вызвал резкое обострение отношений с нынешним руководством Афганистана, следует заметить, что с этого момента в российском руководстве перестали упоминать “Талибан” в качестве террористической угрозы для ЦА и даже готовы способствовать выведению некоторых лидеров талибов из санкционных “черных списков" ООН.

Главной опасностью стало перетекание террористического интернационала под знамена "Исламского государства".

ИГ еще раз самым кровавым и бесчеловечным способом напомнило о себе 8 марта - атакой террористов-смертников на госпиталь в Кабуле, жертвой которой стали 49 человек, 76 были ранены.

Это нападение подтверждает данные автора, полученные из информированных афганских источников, о концентрации боевиков ИГ в центре Афганистана и северных провинциях страны: Бадахшане, Кундузе и Фарьябе, граничащих с Таджикистаном и Туркменией. Каждую неделю в эти провинции на вертолетах без опознавательных знаков перебрасываются подготовленные боевики с пакистано-афганской границы...

За несколько дней до начала своего турне по трем странам ЦА - Казахстану, Таджикистану и Киргизии президент России Владимир Путин сообщил, что, по его сведениям, в Сирии находится около 4 тысяч боевиков российского происхождения и около 5 тысяч выходцев из стран ЦА. Этот месседж был адресован тем столицам, где его ждали с визитом, - он публично оповестил, что проблемы безопасности станут центральным пунктом переговоров.

В Душанбе Путину удалось, наконец, сломить многолетнее вязкое сопротивление таджикского президента Эмомали Рахмона и добиться его согласия на усиление таджико-афганской границы (около 1400 км, самая протяженная граница с Афганистаном стран региона) силами 201-й российской военной базы. Надо учесть при этом, что Душанбе настоял на выводе российских пограничников с этой границы еще в конце прошлого века, утверждают, что россияне мешали организации наркотрафика из Афганистана определенным таджикским структурам, которых крышевали власти...

Из Душанбе Путин в присутствии Рахмона позвонил президенту Туркмении Гурбангулы Бердымухамедову и, сославшись на нехватку времени в этот раз, пообещал нанести визит в Ашхабад позже...

Столь откровенная пиаровская акция была воспринята наблюдателями как предложение изучить “правильную” лояльность таджикского руководства к готовности России помочь с охраной своего участка границы с Афганистаном. Мол, Ашхабаду также пора пустить российских военных для усиления охраны афганского участка границы...

Другие комментарии сводились к тому, что звонок Путина в Ашхабад из Душанбе означал возможное приглашение Туркмении присоединиться к переговорному процессу по внутриафганскому примирению. Механизмы для этого уже создаются. Один - четырехсторонний: Китай, Пакистан, Таджикистан, Афганистан, другой - трехсторонний: Россия, Иран, Пакистан. Однако ни тот, ни другой особого успеха пока не достигли.

В Киргизии же Путин более чем откровенно дал понять сомневающимся в необходимости размещения российской военно-воздушной базы под Бишкеком, в Канте: это нужно, в первую очередь, Киргизии, для вашей же безопасности, а не нам, России! И добавил: как только скажете, что база нам больше не нужна, мы в тот же день уйдем...

Конечно же, этот прекрасно разыгранный риторический прием не имеет никакого отношения к реальности, Киргизия не попросит, Россия не уйдет.

Россия все еще остается для Киргизии ресурсом выживаемости, как экономическим, так и военным. Вывести свою военную базу “Манас” по первому требованию Бишкека могли США, как они это сделали в 2013 году, - она была необходима Вашингтону в качестве тыловой базы поддержки военной операции в Афганистане. Но с окончанием активной фазы операции эта надобность отпала. А серьезное военное присутствие в ЦА Штатам сегодня не нужно... Об этом заявлял Барак Обама, в еще большей степени это соответствует внешнеполитической концепции Дональда Трампа.

Россия понемногу возвращается в Центральную Азию, туда, где сегодня уже доминирует Китай. Пусть пока только экономически...